К удивлению мальчишки, никто не обругал его за самодельный наряд — мать прошла мимо, не заметив, а Меми, когда вернулась, была необычайно рассеянной и даже отвечала невпопад. На следующий день, проснувшись, Хин почувствовал слабость, спина и плечи горели. Няня встревожилась, попеняла ему за легкомыслие и ушла позвать ведуна. Мальчишка тотчас повеселел — ему редко представлялся случай понаблюдать за весеном, тот почему-то его избегал.
— Не паникуйте, — велел служанке Гебье, едва вошёл в комнату.
Он взял покрывало, завесил им окно и распорядился:
— Принесите лампу. И побольше воды — ему сейчас нужно много пить.
Вскоре после того, как Меми вернулась со светильником и кувшином, весен ушёл.
— Почему он меня не вылечил? — удивился Хин.
— Это вам в назидание, — сурово объяснила няня. — А то ишь чего выдумали: весь день на Солнце с непокрытой головой и плечами бегать.
«А что мне ещё было делать?» — хотел спросить Хин, но промолчал. Меми сама понимала, что здесь есть и её вина.
Мальчишка провёл в постели два дня, к нему изредка заходили то няня, то ведун. Он хотел, чтобы пришёл червь — с ним было весело, но, конечно, Хахмануху хватало важных дел. Да и почему он должен был уделять внимание едва знакомому мальчишке, когда даже мать не находила времени повидать своего сына?
На третий день в комнату заглянул Тадонг. Хин недоброжелательно уставился на него.
— Вставай и одевайся, — отеческим тоном велело разряженное как на праздник недоразумение. И предусмотрительно добавило: — Твоя мать так сказала.
Мальчишка презрительно оглядел напомаженные волосы летня. Его раздражал их цвет, более светлый и тусклый, чем у матери или самого Хина, но всё-таки рыжий.
Стражники разгуливали по двору, заткнув ножи за пояса и поглаживая рукояти. Келеф и не пытался отдавать им распоряжения, прекрасно зная, что они не будут выполнены. Синкопа вызвался ещё раз сбегать в деревню и узнать, что готовят люди, но уан ему запретил.
— Тебя могут поймать, убить и с воодушевлением приняться за нас, — пояснил червь.
— Я неуловим, — заверил паук. — Но нет, так нет.
Лятхи не стали пренебрегать осторожностью ради показного бесстрашия. Теперь они выходили во двор только тогда, когда этого нельзя было избежать, и всегда вдвоём. Хахманух набрался мужества и попытался уговорить Сил'ан на время оставить все мысли о реке.
— Если ты пойдёшь один, — решительно сказал он, — это вызов или удобная возможность. Сам понимаешь. А из нас какая охрана? Я дрался только один раз и то давно.
— У меня и в мыслях не было, — улыбчиво ответил Келеф.