– Нет. Через месяц – Преклонение Ниц.
Томми потянулся за салфеткой. Заметил:
– Императора, кажется, убивали раз пять. Хочешь быть шестым, забывшим об аТане?
– Я помню о нем всегда, мальчик. Это моя проблема, как ты когда-то сказал. Верно?
– Ага, – Томми поднялся. – Твой кофе остыл. Я пойду?
– Завтра мы вылетаем… на Таури, или Эндорию – еще не знаю. Ты со мной?
– Конечно. Можно подключиться к игровой сети? Сегодня в виртуалке четвертьфинал «Властителей».
– Дьявол… – Кей встал, хватая Томми за руку. – Для тебя что, беготня по электронным лабиринтам важнее жизни?
– Одно другому не мешает…
– Томми, мы сейчас говорили о том, что даже в замысле карается смертью. Все, теперь мы смертники! Понимаешь? У нас нет шансов, абсолютно нет! Я просто не вижу для себя иного выхода – кроме как попытаться. Я всегда воевал за человечество, пусть оно меня не слишком-то и любило. Тебе встревать не обязательно, ты даже можешь вернуться к Кертису, он простит. Но ты соглашаешься сдохнуть – и идешь махать мечом в несуществующем мире! Томми, что с тобой?
Юноша пожал плечами. Дач вдруг почувствовал себя старым, очень старым, впервые за прожитые полвека. Древним идиотом, умеющим убивать и разговаривать на языках чужих рас. И не понимающим единственного человека, пацана, вместе с которым собирается умереть.
– Дач, я просто люблю играть. Вот и все. Что мне, теперь сидеть и переживать, что нас шлепнет охрана Грея?
Томми смотрел на Кея – и на мгновение тот узнал в нем Артура. На какой-то миг они стали похожи не только внешне – мальчик, которого он вел на Грааль, и мальчик, убивший Кея на Каилисе.
– Иди… – Дач отпустил его руку. – Воюй. Мне надо нанести пару визитов, и обновить пропуск… Кстати, хочешь объясню, почему на орбитальных базах запрещено играть?
– Да.
– Как я говорил – потому, что в любой игре можно победить.
– Ну и?.. – в голосе Томми вдруг дрогнула жалобная детская нотка.
– Что ты делаешь, когда тебя в игре сбивают, или полосуют на кусочки?
– Перегружаюсь и иду по новой.
– Вот именно. К этому быстро привыкаешь. Веришь, что смерть обратима…
– Она и так обратима.
– …и всегда можно начать заново. Вместо ярости остается азарт. Вместо ненависти – честолюбие. Вместо страха – обида. Ты можешь быть асом в лучшем пилотажном симуляторе – но грохнешь свой корабль на первой же посадке. Можешь быть снайпером лучше мршанцев, но не подстрелишь врага даже из интеллектуальника. Ни один профессионал не играет в игры.
– Значит я любитель…
– На твоей майке, Томми, написано «Большая игра – смерть». Это не так. Большая игра – это жизнь. Скажи, что будет, если я войду с тобой в виртуалку, в этот ваш долбаный лабиринт с монстрами?