Убитые были уложены вдоль стены зала: десять рядовых воинов и их горбоносый офицер с лицом, покрытым шрамами. Чуть в стороне лежал Фальк.
Владычица медленно шла мимо убитых, немного задерживаясь перед каждым и запоминая их лица до мельчайших подробностей. Эта колдунья обладала особым даром: в отличие от других, она могла при перевоплощении придать человеку именно тот облик, который был необходим.
Подойдя к Фальку, женщина долго изучала его лицо, затем повернулась к Саймону.
— Ты прав, Хранитель Границы, в этом человеке было нечто большее, чем его собственный разум, тело и душа… Кольдер… — Ее голос упал до хриплого шепота. — Зная это, решишься ли ты взять на себя его роль?
— По нашему замыслу, Фальк сам должен явиться в Карс, — ответил Саймон. — К тому же, я-то не кольдер…
— И любой кольдер сразу это поймет, — предупредила она.
— Что ж, мы вынуждены рисковать.
— Пусть будет так. Приведи своих людей. Остальные пусть покинут зал, мне никто не должен мешать.
Саймон кивнул и отдал распоряжения. Он уже подвергался однажды процедуре перевоплощения, но в тот раз это делалось в спешке — лишь бы бежать из Карса. Теперь ему предстояло перевоплотиться не просто в кого-нибудь, а в Фалька…
Пока Саймон подбирал добровольцев, колдунья занялась своим делом: вычертила на каменном полу две пятиконечные звезды, которые частично накладывались одна на другую, и в центре каждой поставила по медной чаше, что извлекла из небольшого сундука, внесенного в зал сопровождавшими ее воинами. Затем она достала оттуда же весы и множество пузырьков и склянок с разными порошками. Она стала взвешивать порошки и ссыпать их в две кучки, на тряпицы из тонкого шелка с нанесенными на них линиями и знаками.
Конечно, они не могли воспользоваться окровавленной одеждой убитых, но в сундуках Верлена нашлось все необходимое. Воины сняли с мертвых только пояса, оружие и личные украшения, дабы ничто в их виде не вызвало подозрений. Все это было приготовлено и сложено в стороне до конца процедуры.
Колдунья скомкала в руках шелковые тряпицы, бросила их в чаши и низким, глухим голосом запела. Из чаш стал подниматься дым, скрывая раздетых людей, что стояли каждый на своем луче звезды. Дым был густым и окутывал тело так плотно, что казалось, будто за пределами этого мягкого кокона вообще ничего не существует. Монотонное пение заполнило весь мир; пространство и время пульсировали в такт словам, которых никто не понимал.
Так же медленно, как сгущался, дым начал таять. Расслаиваясь и извиваясь струйками, он вскоре исчез полностью. Оставшийся от него пряный запах опьянил Саймона, притупил восприятие окружающего. Но спустя какое-то время он почувствовал, как по коже пробежал холодок, открыл глаза, осмотрел себя и вместо своего тела обнаружил чужое: довольно грузное, с обозначившимся животом, поросшим рыжими волосами. Он стал Фальком.