Цикличность века (Аксенов) - страница 3

Все-таки в этом я вижу определенную цикличность развития судьбы. В этой связи мне вспоминается моя нынешняя квартира в Москве. Нас в период застоя выгнали из всех квартир, взломали дверь топором, вышвырнули вещи. А когда в девяносто первом году случилась августовская революция, нам дали новую квартиру в высотном доме на Котельнической набережной. И вот я прихожу, а там огромные эркерные окна, и на одном выцарапано: «строили заключенные». А я – сын заключенных. Опять произошло цикличное завершение. И сейчас я сижу на сцене театра, которого все равно не вижу – отсюда не видно ни черта. Вы-то видите, а я вроде здесь и не был Я хочу сейчас прочесть стихи. Может быть, некоторые в зале знают, что на старости лет я стал писать стихи. Леша с Димой [2] подберут музыку. Мы не раз делали это в Центре Мейерхольда в Москве. Получалось так здорово, потрясающе! Все говорили: «Вы, наверное, репетировали целый год», а мы ни черта не репетировали…

Вот стихотворение о конце XX века. Я писал книгу «Кесарево свечение» – и вдруг почувствовал, что делаю это в самом конце двадцатого века, что наш век – кончается. Основное время, отпущенное нам Господом, – завершается. Одна героиня этого романа стала вдруг из проститутки бардессой, извините за игру слов. Она начала петь песенки, довольно серьезные. Вот одна из них. Вы, может быть, знаете, что в некоторых кругах XX век называли веком «Ха-Ха» – такое вот ерническое прочтение двух латинских букв.

ПЯТАЯ ПЕСНЯ

Мой братец во грехе, Ха-Ха, мой нежный брат.

Прими грехи стиха, все с рифмами хромыми,

Ночной той гребли плот у нас не отобрать,

Все мнится Ланселот Франческе да Римини.

Ха-Ха, ты был свиреп, ты хавал свой прогресс,

Но все ж ты был Ха-Ха, ты сеял массу фана!

Ты рявкаешь, как вепрь, но куришь сладкий грасс,

Прости, что для стиха я ботаю по фене.

Ха-Ха, ты петь горазд и бедрами вертеть,

Тебе не чужд маразм во имя человека.

Ты пестрый балаган, но ты же и вертеп,

Где Коба жил, пахан, гиена Ха-Ха-века.

Волшебник Ха-Ха-век, ты вырастил кино.

Марлон скакнул, как волк, мой призрак

черно-белый.

Спускаю паруса и в твой вхожу каньон,

А в нем моя краса – Марина-Анна-Белла.

Постой, повремени, не уходи, наш век,

Пока мы подшофе сидим вокруг салата.

Покуда над меню не подниму я век,

Чтоб увидать в кафе живого Ланселота.

Дальше идет большая глава «Записки сочинителя», она вся в стихах. И вот один из стихов также о конце прошедшего века. Леша и Дима, вы не возражаете еще так замечательно играть? Здорово, здорово! Вы играете просто классно.

ВЕСНА В КОНЦЕ ВЕКА

Дневник сочинителя