Элла выпрямилась и провела рукой по волосам. Нужно смотреть правде в глаза, она должна уехать, и сегодня же. Конечно, тогда Джек все поймет, получит подтверждение своим самонадеянным умозаключениям, но он и так знает правду, и Элла не в состоянии что-либо изменить, она не может доказать Джеку, что он ошибается. И еще одно. На губах Эллы промелькнула мимолетная улыбка. Поскольку, когда она сообщит ему об уходе, они будут не одни, Джек не сможет ее дразнить. Нужно благодарить судьбу даже за малые милости.
Через пять минут она остановилась под дверью, собираясь с духом, чтобы постучать. Одно дело принять решение, а совсем другое — следовать ему на практике. Элла глубоко вздохнула, с бьющимся сердцем сделала шаг вперед и чуть не выронила поднос от неожиданности: дверь сама распахнулась перед ней.
— Элла, я слышал твои шаги, — мягко проговорил Джек, беря у нее поднос и делая ей знак войти. — Входи, не церемонься.
Элла неуверенно переступила порог, внутренне напрягаясь. Предвкушение лицезреть картину счастья Джека и его прелестной невесты в их уютном семейном гнездышке отнюдь не вызывало у нее восторга.
Войдя в кабинет, она огляделась и глаза ее изумленно расширились.
— Но… ты один?
— Уже нет. Располагайся поудобнее, Элла, будь как дома.
Джек снова играет в свои игры! Элла рассердилась, она злилась и на него, и на себя за то, что поспешила с выводами.
— Нет! Я не собираюсь располагаться! Какого черта, Джек, что за игру ты затеял? Ты и я ведем милую беседу за чашечкой кофе? Не может быть, чтобы ты всерьез на это рассчитывал! — кипела она. — Ты хозяин этого дома, тебе нужно заботиться об имидже, а я…
— Моя жена?
— Бывшая жена! — отрезала Элла. С прошлым покончено, оно забыто и похоронено. У каждого из них своя жизнь, они пошли разными путями, и до сих пор их дорожки не пересекались. — Из этого ничего не выйдет, Джек, я уже сказала вчера, что твоя идея нелепа.
— Но ты пообещала мне три месяца, — напомнил Джек бархатным голосом. — Всего три месяца.
— Это было до того…
— Как ты поняла, что все еще любишь меня?
— У тебя, оказывается, весьма своеобразное чувство юмора.
— Разве кто-то здесь смеется?
— Во всяком случае, не я.
— Да уж, но в старые добрые времена у тебя было все в порядке с чувством юмора.
— Скорее, старые ужасные времена.
— Если ты так считаешь… — промурлыкал Джек, принимаясь разливать кофе. — Тебе крепкий, с молоком и сахаром? — вежливо поинтересовался он, протягивая ей чашку. — Или ты изменилась?
— Ну конечно же я изменилась! Прошло восемь лет! — вспылила Элла.
Восемь долгих лет одиночества. Она даже не пошевелилась, чтобы взять чашку или хотя бы сесть, куда предлагал Джек.