Он действительно говорил недолго. Вскоре все трое переместились в гостиную, куда Кэти подала кофе.
— Я вам больше не понадоблюсь, сэр? — Девушка, снова присев в реверансе, бросила вопросительный взгляд сначала на Эллу, которая незаметно кивнула, потом на Джека.
— Нет, Кэти, спасибо. Если нам что-нибудь понадобится, справимся сами. Ты можешь уходить домой. Еще раз спасибо, — тепло добавил Джек. — Ты сегодня отлично поработала.
— Спасибо, сэр, — Кэти вспыхнула от удовольствия.
— Кажется, кто-то говорил, что рабство отменено? — поддел Джек, как только за девушкой закрылась дверь.
Ход мыслей Джека озадачил Эллу.
— Да, конечно.
— В таком случае не пора ли вылечить некую юную леди от слабости в коленях, пока привычка не закрепилась. Не представляю, зачем вы вообще это поощряете, — укорил он, но голос звучал добродушно.
— Я не виновата, Джек. Я всего лишь объяснила им, что следует проявлять больше почтения.
— Ладно, почтение я как-нибудь переживу, только постарайтесь, чтобы Кэти и все остальные знали меру.
— Слушаюсь, сэр. Ваше желание для меня закон. — В Элле словно проснулся какой-то бесенок. — Позвольте мне уточнить все еще раз. — Она подняла руку и принялась загибать пальцы. Никаких реверансов, никакого почетного караула и красных ковров… я ничего не упустила?
— Безусловно нет. Разве моя новая экономка, образец деловитости и эффективности, может что-то упустить? — насмешливо протянул Джек.
— Самое главное, внимание к деталям, — напомнила она елейным голоском. — Желание хозяина дома — закон для его служащих.
— А, это еще один…
Элла перебила его громким восклицанием.
— О! Я позволила себе недопустимое замечание? Или неподобающий тон? Может быть, чуточку слишком почтительный? — спросила Элла, понижая голос и хлопая ресницами. Она совсем забыла об Айане. — Это всего лишь вопрос равновесия. Так трудно придерживаться верного тона, не правда ли? Уважение, почтение, подобострастие — грань между ними так тонка, очень легко взять неверную ноту. Кого же мне это напоминает? Ах да, вспомнила! — Элла вошла во вкус, Джек попытался что-то возразить. Но она отмахнулась от него повелительным жестом. — Мы учили в школе такое стихотворение, называется «Немая невинность». Учитель может рвать и метать хоть до второго пришествия, но пока ученик не раскрывает рта, его нельзя наказать за дерзость. Разумеется, у него все написано на лице, но это же совсем другое дело. Ах, простите, сэр, я слишком заболталась. Кажется, я снова забыла свое место.
— Вы все сказали?
— Ну, если уж вы спросили, сэр…
— Довольно! — взревел Джек, хмурясь в притворном гневе.