Она вдыхала исходивший от его рубашки мужской запах, радуясь тому, что все благополучно закончилось и что Конрад жив.
— Наводнение! Слышишь?
— Я слышу только, как стучит твое сердце.
— Прислушайся!
— Ты хочешь сказать, что этот шум от воды?
— Много воды. Если бы она застала тебя в высохшем русле, ты бы неизбежно погиб. Уже утром небо было затянуто грозовыми облаками, и мне следовало предупредить тебя об опасности, но мы поругались, и я думала только о том, как бы скорее сбежать от тебя.
— Успокойся! Мы оба виноваты в том, что поругались утром. О Господи! Что там происходит?
Они посмотрели в сторону каньона и ужаснулись. Прямо на них, с грохотом ударяясь о скалы, мчался мутный поток воды, смешанной с песком и грязью. Впереди, как огромный таран, неслось толстое, вырванное с корнем дерево. Его торчащие в разные стороны ветви то появлялись, то вновь исчезали, как будто сошедший с ума клоун исполнял фантастический танец. Деревья поменьше ломались от ударов о скалы, как хрупкие спички.
— Откуда вся эта вода? — стараясь перекричать шум, изумленно спросил Конрад, отодвигая Джорджию подальше от края обрыва.
— Я так боялась, что ты захочешь пойти погулять по каньону. Если бы с тобой что-нибудь случилось, я никогда бы не простила себе этого.
— Подожди, ты хочешь сказать, что, если бы меня не оказалось в палатке, ты бы бросилась бежать дальше, вниз по каньону, разыскивая меня?
— Конечно!
— О, Джорджия!
На его лице отразилась такая сложная гамма чувств, что она не сразу поняла, что именно он испытывает. Но уже в следующее мгновение все прояснилось. Крепко обняв Джорджию, Конрад прильнул к ее полураскрытым губам. Его рука, забравшись под тенниску, легла на отвердевшие от желания соски. Издав едва слышный стон, Джорджия начала расстегивать рубашку Конрада. Трясущиеся от сладостного ожидания руки с трудом справлялись с пуговицами. Свободной рукой она гладила заросшую волосами грудь, ощущая теплоту его кожи и упругость мышц. Ее охватило желание устранить последнее препятствие, и, нащупав ремень, она судорожно попыталась открыть застежку.
— Джорджия! Мы не можем сейчас себе этого позволить, — произнес Конрад, перехватывая ее руку.
— Но я так хочу этого… — закрыв от смущения глаза, прошептала она.
— Если бы ты знала, как я этого хочу! — улыбнулся он ей в ответ. — Мы не должны рисковать зачать ребенка, которого никто из нас не желает. Завтра мы окажемся в Пуэбло, снимем номер в гостинице, и вся ночь будет наша. До тех пор пока кто-нибудь из нас не скажет: «Все! Больше не могу!» Интересно, кто это будет? Ты или я?