В первый день рождественских каникул купил он билет на самолет до Новгорода и отправился решать свою судьбу.
7
Дом Горенкова, каменный, за ажурной чугунной решеткой, среди занесенных снегом лип и берез, он нашел быстро. Горенков оказался мужчиной средних лет, даже скорей пожилым, с короткой седоватой бородой и совершенно седым ежиком волос на голове. Быстрым в движениях и крепким мужчиной. Пригласив Славку в гостиную и усадив в кресло, Семен Денисыч сразу перешел к делу:
— Я с вами, господин Самойлов, почти знаком. Доктор Смирнов, что обследовал вас с полгода назад, написал мне о ваших затруднениях в подробностях. Но он лицо официальное и не мог посвятить вас в некоторые детали моих исследований. А я — лицо неофициальное и могу вам много порассказать интересного о своих исследованиях в альтернативных путях развития различных обществ, и в частности — российского. Не беспокойтесь, вы в своем уме, и вы не один такой мне известный. Вы угодили в другой поток реальности. В общем случае вы должны были отделаться некоторыми досадными неудобствами, связанными со сном и бодрствованием, но почему-то не отделались и находитесь в этой щели между мирами, как это называют в литературе, довольно долго. Дело в том, что время между слоями реальности течет неравномерно, и у вас какой-то особенный случай. Вы еще можете сами решить, где вам быть. Технически ваше возвращение вполне осуществимо.
Они беседовали долго, до самого вечера, с перерывом на обед, который Горенков велел экономке подать в гостиную.
За обедом он предложил Славке остаться на несколько дней, продолжить беседы и задать вопросы:
— Не беспокойтесь. Вы меня нисколько не стесните, я живу один, а у вас, понимаю, впереди еще почти две недели каникул.
Славка провел у преподавателя истории и писателя еще четыре дня, они разговаривали, листали книги самого Горенкова и других авторов, ходили прогуляться, посетили знаменитый старорусский курорт, и Славка уехал к себе, одновременно и обогащенный новым пониманием и в еще большем, чем до визита, раздрае.
Выходит, он может выбрать, где ему быть. Выходит, он может все или хоть что-нибудь исправить. Или хотя бы попытаться исправить.
И это было мучительно. Дело было не в фантастических возможностях, но Славка, человек от земли, точно знал, что своего надо держаться и за свое надо бороться. А если свое отнимут, надо его вернуть. Иначе…
Не знал он, что иначе. Но это было важно. И ему надо было решить, где оно, свое.
Теперь он знал, что время на раздумья у него ограничено. Крепкий и быстрый историк пояснил, что постепенно его следы в реальности, где его нет физически, оптимизируются таким образом, что окажется, будто его там никогда и не было. Вместе с ними исчезнут и собственные Славкины воспоминания. Это пугало.