Мне с ними все-таки очень повезло. По прошествии лет тесть как-то признался, что и им со мной сильно повезло. Да нет, всякое бывало. Тестя я даже как-то выставил на лестницу из его же собственного дома, когда он пытался принять слишком деятельное учатие в воспитании моего тогда еще маленького сына, а жена расплакалась и Арсюха тоже следом разорался не на шутку. Но это так, единичный случай, а вообще-то они нас сильно поддерживали и помогали чем могли. Как-то, в самом начале девяностых, тесть одолжил нам денег на оплату съемной квартиры. Деньги тогда стремительно дешевели, и то, что я вернул, — конечно, слезы уже были, а не деньги. Картошка опять же. Огурцы и помидоры в банках. Сало. Мед.
У тестей была, да и сейчас есть, небольшая пасека, с нее не больно-то разбогатеешь, но мед всегда был свой. Великолепный мед, душистый и прозрачный, не то что покупной.
Зимой, после еды, чай с лимоном и медом. А еще — можно отлежаться, спокойно, не торопясь, отоспаться. Можно съездить на рыбалку или вечерком погулять по улицам. Потаращиться в телевизор, почитать книжек. Место, где душа отдыхает. Дом моей семьи.
Я всегда их, тестя с тещей, вспоминаю, когда зацветают лимоны, и я вдыхаю тот чудесный и волнующий аромат. Зимой и без того любимый мной Израиль мне родней, чем обычно. Потому что лимоны, как у тестя. Вот как оно все в жизни перемешано, какие странные цепочки совпадений. Где те лимонные деревца, а где я? Наша странная зима, и в ней — запах дома, где тебя, оказывается, ждали и рады тебе, несмотря ни на что. Семья, одним словом если.
Мой тесть, тезка, кстати, моего деда, тоже Виктор Васильевич, всегда считал, что не любит инородцев. Наверное, потому, что большую часть своей жизни он их в глаза не видел, а русскому человеку любить инородцев не пристало. Имеющиеся в городке Богучар и окрестных деревнях цыгане в счет не идут, поскольку они — привычный фон жизни городка. Большей частью родились там, жили по соседству и учились у него в разные годы. Настоящие, чужие инородцы образовались поблизости в перестроечные годы, когда там и тут загремели разной интенсивности войны, и в классах появились чеченцы, ингуши, армяне, таджики, турки-месхетинцы — да кто только не осел после скитаний в степном пыльном Богучаре.
В школе местные дети начали беженских детей не то чтоб притеснять, народ в Богучаре все ж удивительно беззлобный даже в наше недоброе время, а поддразнивать, высмеивать акценты, ну как оно водится у детей. Дети бывают довольно жестоки, не по злобе, а по незнанию своему и малому опыту жизни. И вот как-то посреди урока у пятиклассников, который вел мой тесть, кто-то затеял смеяться над чтением армянского пацана: