Варламов остановился перед прозрачной стеной, шевельнул губами, развернувшийся к нам капитан произнес:
– Мы снова вместе, сын.
Его голос был лишен эмоций, взгляд – отрешенный. Он лишь транслировал чужие слова, слова генерала.
– Действуйте, капитан, – фраза была брошена, когда Варламов уже отвернулся.
Киберофицер очнулся, взгляд стал осмысленным, он взмахнул рукой кому-то за нашими спинами. Кати, Вонга и Владаса оттеснили конвоиры. Два других солдата – видимо, за ними отлучался капитан – вскинули оружие, ко мне шагнул нейротехник в защитном костюме и маске на лице, всадил иглу шприц-пистолета в плечо.
– Что это значит? – сказал я, почувствовав слабость в ногах.
– Скоро узнаешь, – капитан кивнул бойцам. – Действуйте!
Голос программы в голове объявил тревогу первой степени. Колени подогнулись, жгучая боль кольнула виски, затылок, Справка начала отсчет, но меня это уже не интересовало.
– Что сказал генерал?! – выкрикнул я.
Солдаты подхватили меня под руки, проволокли по коридору и втащили в свободную «чистую» комнату, где за пультом ментоскопа суетился другой нейротехник.
– Что он сказал?!
Уложили на кресло-кушетку. Щелкнули ручные и ножные захваты, обручем зафиксировали голову.
– Что?!!
– Правду, – капитан склонился надо мной. – Неужели ты ничего не помнишь? Предатель!
Рядом с офицером появился нейротехник, приготовил шприц – тонкой струйкой из иглы вверх плеснулся раствор.
– Что… – прохрипел я и затрясся от боли, пронзившей тело. – Что именно?
– Ты его сын.
Укол в шею ослабил боль, но ненадолго. Нейротехник приказал ассистенту подготовить зонды и контейнеры с плазмой, когда я начал задыхаться. В глазах на миг потемнело, мне сделали еще укол, резко опустили спинку кушетки, и тогда под ребра вошла острая холодная сталь.
Я дернулся, захрипел, выплюнув кровавую слюну. Электронные часы ментоскопа показывали 05:07 утра.
– Слишком рано, – долетело сбоку. – Отключай, будем перезапускать систему.
– Тогда он умрет, – донесся другой уверенный голос.
Размытый силуэт заслонил яркие лампы надо мной, затянутые в латекс пальцы коснулись век.
– Реакция зрачков еще в норме. Будем продолжать.
– Мы рискуем. Генерал не…
– Мы продолжаем! Биосин в крови вытащит его.
Силуэт исчез, и свет вновь резанул по глазам, а с ним вернулась боль: нестерпимая, в каждой клеточке, казалось, вот-вот разорвется сердце. Сил на крик не осталось, из глаз потекли слезы. Сбоку заработал дренажный насос, жала зондов вошли в тело глубже, пронзили легкие, достигли печени и почек, проникли в желудок. Сверху надвинулся полукруглый модуль ментоскопа.