Да уж… Что тут скажешь? Неожиданно, без затей и – прямо в лоб.
– Слушай, – я потянулся за флягой в боковом кармане сумки, – ты откуда про налоги, законы, неравенство и политзаключенных знаешь, то есть понимаешь, что к чему?
– Родители меня учили.
– Кто они, кем были на Земле?
– Отец – нейроимплантологом, а мать – учительницей в школе.
– А где они сейчас?
– Умерли от чумы.
Он достал нож, сдвинул на расстеленной ткани детали, отхватил угол и стал протирать затвор.
– Прости, – я медленно отвернул крышку фляги. – Сожалею.
– Ничего. Это случилось давно.
Джим был абсолютно спокоен, даже голос не дрогнул.
– А я своих не помню, – я сделал глоток, убрал флягу в сумку. – Вырос в приюте, хм… как попал туда, помню, а что произошло с родными – нет. Будто память стерли.
Я молча просидел минуту, удивляясь собственным мыслям, никогда раньше не задумывался о родителях, кто они, кем были. Почему? Странно.
– Ты… – начал я. – Ты все верно сказал насчет людей. Всех разом не изменишь. Мы просто неспособны осознать, что…
Мне хотелось, чтобы Джим понял мою мысль, но какой у него уровень образования, я не знал.
– Что? – спросил он, отложив затвор. Взял возвратную пружину. – Что люди должны осознать?
– Отец рассказывал тебе о работе?
– Да. Очень подробно, мне нравилось его слушать. Он вел дневник, там было много научных записей.
– Тогда ты знаешь, что наш организм децентрализован, наполнен гибкими системами.
– Я понимаю, о чем ты. – Он кивнул. – У нас нет главного органа, отвечающего за все.
– Правильно. Лишь небольшое уточнение: если узел в действующей системе выходит из строя, связи перестраиваются. Ведь оторвав тебе голову, поразив сердце, печень, почки – однозначно умрешь.
– Да, но это не значит, что названные тобой органы главенствуют в организме.
– Точно. Подобным способом конструируют электронные сети, где в узлах стоят маршрутизаторы. У нас в организме тоже присутствуют сети, заключенные в оболочки, и, если один узел выйдет из строя, другие найдут способ обойти неисправность, пока та не будет устранена.
– И? – Джим перестал протирать пружину.
– Модель нашего общества имеет другую структуру. Есть строгая вертикаль власти и главный орган управления на вершине, откуда спускают указы, где решают, как поступить в той или иной ситуации. Каждый гражданин, если он законопослушный, подчиняется системе правил, законам, установленным правительством.
– Угу. – Он кивнул, глядя на равнину. – Если разрушить основной орган – система рухнет.
– Ты прав. Быстро соображаешь. На Пангее могли попытаться построить новое общество, но люди не меняются. Мы такие на генном уровне… Ты знаешь, что такое гены?