– Это… – Он замялся на миг, возведя глаза к небу. – Это наследственная память, так?
– Да, в нас поколениями предков заложена действующая модель общества, основанная на подчинении, всегда будет лидер, избранный или захвативший власть силой, уже не важно. Вот ответь на вопрос. Ты свободен? Только хорошенько подумай.
– Пожалуй… я распоряжаюсь своей жизнью, – медленно произнес Джим, – но не могу делать все, что захочу. Я вынужден… – Он кивнул. – Да, вынужден подчиняться и… И подчиняюсь воле одного человека, который управляет артелью.
– Допустим, – я поднял руку, – если не станет Ларса Свенсона?
– Его место займет новый лидер, – без раздумий отозвался Джим.
– Который встанет во главе артели, – подчеркнул я.
Джим молчал, но выражение его лица менялось – он все понял.
– Печально, – наконец произнес он и вздохнул. Положил пружину, взялся за ствольную коробку с прикладом, надавив ружьем на колени. – Неужели никогда ничего не изменится?
– Ну, – я качнул головой, – если изменится, мы с тобой не узнаем. Не доживем.
И грустно улыбнулся.
Джим посидел пару секунд без движения, переваривая наш разговор, потом взял ветошь и стал протирать ствольную коробку.
Над горизонтом гасли звезды, на небо понемногу прокрадывался рассвет. За спиной закряхтели, мы одновременно обернулись. Жора тяжело дышал, ворочался, наконец поднялся и, поморщившись от боли в ноге, кое-как сел. Продолжая морщиться, попросил воды.
Я отнес ему флягу, спросил, как самочувствие, и сказал, что он может еще немного подремать. Парень кинул мимолетный взгляд в конец тоннеля, где спала Кати, засипел и, оберегая раненую ногу, лег на бок.
– Ларс Свенсон, – тихо произнес я, вернувшись к выходу, – он тебе родной дядя?
– Ага. – Джим протянул мне собранное ружье и взял другое. – Брат моей матери.
Его загорелые кисти легли на оружие, пальцы, надавливая выступы, играючи, разъединяли детали, скручивали фиксаторы, будто в руках был не дробовик, а простейший разводной ключ, который требовалось разделить на части.
А у парня способности, только вот какие, к чему? Родители, может быть, знали, поэтому учили его, поэтому отец так много рассказывал ему о работе, записи вел. Наверное, надеялся, что примут закон о репатриации – ходили слухи, будто что-то там обсуждали в верхах. На Земле Джим вполне мог сделать приличную карьеру, стать инженером или учителем, а может, продолжить дело отца. С головой и руками у него все в порядке – но не судьба.
– Скажи, пожалуйста, – я загнал три патрона в трубчатый магазин, щелкнул предохранителем, – Ларс Свенсон кем был до того, как стал лидером лесорубов?