— Эх, товарищ лейтенант, — вдруг вздохнул солдат. — Отправляйте на губу.
И было в его вздохе столько невысказанной горечи, что Глушецкий смягчился и внимательно посмотрел на него. Перед ним стоял пожилой человек. Из-под грязной пилотки выбивались черные с проседью волосы. Темное лицо с крупным носом все было изрезано сетками морщин. Но черные глаза под густыми бровями были по-юношески блестящими. И этот пожилой солдат справился с тремя молодыми здоровенными парнями! Удивительно!
— Послушайте, — сказал Глушецкий. — В вашем возрасте допускать такие поступки… более чем предосудительно. В каком подразделении служите, как фамилия?
— Сорок с лишним лет меня величают Иосифом Коганом, — вздохнул солдат.
— Бросьте, — нахмурился Глушецкий, сразу вспомнив поэму Багрицкого «Дума про Опанаса». — Не присваивайте чужих имен.
— Честное слово! — изумляясь, что ему не верят, воскликнул солдат. — Вот моя солдатская книжка.
Убедившись, что солдат не врет, Глушецкий невольно улыбнулся:
— Бывают же такие совпадения…
— А в чем дело, товарищ лейтенант? — продолжая изумляться, спросил солдат. — Моя фамилия вам кажется подозрительной?
— Вспомнил другого Иосифа Когана, — произнес Глушецкий. — Только он был не такой.
— В этом нет ничего удивительного, — согласился солдат, успокаиваясь. — У нас в Одессе Иосифов Коганов, как в Москве Иванов Петровых.
— Что вас заставило напиться и буянить?
Солдат вздохнул.
— С горя, товарищ лейтенант. Злая обида душит меня. Кем, думаете, меня назначили? Увидел меня капитан и говорит: «Вот и кладовщик есть». Я было начал отказываться, а мне заявляют: «Что мы, не видим, что ты природный кладовщик? Больше ты ни на что не способен». Каково? Меня вся Одесса знает, я мясником работал, в гражданскую войну с шашкой и винтовкой против беляков и немцев дрался. Оскорбление! Вот я с горя и хлебнул. А тут эти патрули подвернулись, увольнительную требуют. А зачем кладовщику увольнительная? Разозлился и обозвал их. Ну и началось…
Они подошли к дому, в котором жили разведчики. У дверей стояли Гучков и Гриднев. Лейтенант повернулся к Когану и сказал:
— Идите в свое подразделение, — и пошел в дом.
Солдат посмотрел ему вслед и собрался уже повернуться, как его окликнул Гриднев. Солдат подошел.
— Как будто знакомое лицо, — проговорил Гриднев, внимательно разглядывая его. — А где встречал — не припомню.
Солдат тоже внимательно смотрел на Гриднева, словно припоминая.
— Вполне возможно. Все покупатели мяса в Одессе меня знали. Так что…
— Стой! — воскликнул Гриднев. — Так ты же Еська!
— Точно! — обрадовался солдат. — А ты Артемка!