— Был, может быть. А сейчас какой? — нахмурился Глушецкий. — Напивается пьяным, дерется с патрулями.
— С кем не бывает, товарищ лейтенант, — вежливо улыбнулся Гриднев. — Но вы должны мне поверить. Я поручался за Байсарова. Разве он не стал хорошим разведчиком? Ручаюсь и за Когана. Правда, у него возраст такой, как и у меня. Но настоящий мужчина в сорок пять лет — это еще крепкий человек. Коган мясником был. Силенка у него есть.
— Что силенка у него есть — не сомневаюсь, — усмехнулся Глушецкий. — Сам видел его «работу».
Коган стоял с опущенной головой, но при последних словах он чуть улыбнулся и поднял голову.
— Разрешите мне слово сказать, товарищ лейтенант. Если я скажу вам, что у меня ангельский характер, то вы не поверите. А зачем, позвольте вас спросить, разведчику быть ангелом? Какие данные должен иметь разведчик? Ненависть к фашистам у меня есть? В избытке. Я начинен ненавистью, как колбаса мясом. Сила есть? Имеется средний запас. Умею хитрить? Какой одессит не умеет хитрить?! Глаза, уши, ноги есть? В полном порядке. Таким образом, как говорят докладчики, все данные для работы в разведке налицо. Приказ командира для меня закон. Что вы еще хотите от меня?
Глушецкий повернулся к Уральцеву:
— Возьмем?
— Давай, — тряхнул головой Уральцев.
— Спасибо, товарищ лейтенант, — и Коган молодцевато поднес руку к виску. — Жалеть не будете.
Когда Гриднев и Коган ушли, Глушецкий повернулся к Уральцеву:
— Не прогадаем? Как думаешь?
— Мне почему-то он понравился, — в задумчивости произнес Уральцев. — Люблю ершистых. Такие люди в жизни — что соль для хлеба. Однако давай спать.
Рано утром, когда Глушецкий и его замполит пили чай, в комнату неожиданно вошел лейтенант такого высокого роста, что оба от изумления широко открыли глаза.
— Лейтенант Крошка, — представился вошедший. — Прибыл на должность командира взвода.
Глушецкий поперхнулся и еле удержался, чтобы не фыркнуть от душившего его смеха: ничего себе «крошка»!
— Кстати, — весело произнес он, — а я только горевал, что нет ни одного командира взвода. Раздевайтесь, будем пить чай.
— Рад, что кстати, — улыбнулся юношеской улыбкой Крошка.
Сняв короткую, выше колен, шинель, он встал у стола и подал Глушецкому направление из отдела кадров. Глушецкий прочитал, еще раз окинул лейтенанта взглядом и с удовлетворением отметил, что он строен, а не сутул, как это обыкновенно бывает у чрезмерно высоких людей. Глаза у него светлые, наивные, рот пухлый, а щеки, по-видимому, еще не были знакомы с бритвой.
— Садитесь, — вторично пригласил он лейтенанта и с усмешкой добавил: — А то голову приходится задирать, глядя на вас.