От Казачьей бухты до мыса Фиолент ночную тьму прорезали автоматные и пулеметные очереди. Во всех концах раздавались резкие хлопки гранат, вскипал рукопашный бой, слышались стоны и крики. Это была, пожалуй, одна из самых неукротимых контратак черноморцев.
Когда группа Глушецкого выскочила на дорогу за городком, немцы открыли ожесточенный артиллерийский огонь по всему мысу. Глушецкий оглянулся назад и вдруг почувствовал удар в голову. Он шагнул, зацепился за что-то ногой и упал. «Вот и все», — пронеслась мысль.
— Лейтенант! — встревоженно наклонился над ним Семененко. — Чуете меня?
Некоторое время Глушецкий лежал без движения, потом тяжело задышал и повернул голову.
— Эй! Есть тут поблизости санитары? — закричал Семененко. — Лейтенанта треба перевязать!
Откуда-то из-за кустов выскочил солдат с винтовкой.
— Давайте перевяжу, — сказал он.
Семененко по голосу определил, что это девушка. «Вот хорошо, что санинструктор оказался поблизости», — подумал он.
Девушка опустилась на колени, положила на дорогу винтовку и наклонилась над Глушецким:
— Куда ранило?
— Голова, — тихо ответил Глушецкий.
— Подержите раненого за плечи, — сказала девушка главстаршине.
Она достала из кармана бинт и забинтовала голову лейтенанта, потом отерла с его лица кровь. Держась за Семененко, Глушецкий встал на ноги, несколько раз глубоко вздохнул и нетвердо проговорил:
— Могу идти…
— Только идти вам к берегу, — заметил Семененко.
Глушецкий огляделся. Впереди шла ленивая перестрелка, и он догадался, что наши остановились и залегли. По мысу, району тридцать пятой батареи, маяку, по бухтам неистово била немецкая артиллерия. Лагерная балка тоже вся была в огне. «Отсекли нас от мыса, — подумал он. — Идти сейчас к берегу просто невозможно — добьют». Он сказал об этом Семененко.
— То так, — согласился главстаршина и вдруг вспомнил о тропинке из военного городка к берегу, о которой напомнил ему Борис Мельник.
Однако сомнительно, чтобы лейтенант ночью нашел эту тропинку.
— Вот шо, лейтенант, — подумав, предложил главстаршина, — идите вон в ту сторону, где пригорок. Там дожидайте меня. Дивчина нехай тоже туда идет. Я трохи помаячу тут, а под утро нам все равно придется отходить, бо силенок не хватит держаться. По тропке спустимся вниз.
Глушецкий отрицательно махнул рукой, наклонился и взял автомат.
— Надо туда, — сказал он, показывая в сторону, где залегли солдаты и матросы.
Он сделал несколько шагов по дороге и вдруг почувствовал такое головокружение, что чуть не упал. Семененко его поддержал и решительно заявил:
— Все, товарищ лейтенант. Давайте обратно. А ну, дивчина, веди лейтенанта!