Пока я решал, как ответить на такой сомнительный комплимент, в окно ворвался не терпящий возражений голос волхва.
— Пять минут истекли, Максим. Твое слово?
Я снова подошел к окну, выглянул. Все оставалось по-прежнему: волхв, Андрей, и бьющаяся в его руках Надя. Все еще колеблясь, я начал подбирать нужные слова, но неожиданно вспомнил сегодняшний сон. Никогда не сдаваться, мало ли что может произойти! Эх, дед, оправдает ли сегодня себя твой совет?
— Вы все же готовы поверить моему слову? — Надеясь неизвестно на что, я старался выиграть хоть немного времени.
— На известных вам условиях. — Сухо ответил волхв. — Итак?
— Тогда, хотя бы скажите, что вы сделаете с ней, если я откажусь? Для конечного решения, хотелось бы аргумент повесомее пустых угроз.
Волхв смерил выпучившую от ужаса глаза девушку оценивающим взглядом. С моего места было видно плохо, но видимо в этом взгляде было нечто, что заставило ее замереть. Зачарованно и панически. Как кролик перед удавом.
— Убить, конечно же, не убьем — глупо. Но вот полностью стереть память, а то и повредить мозг — легко. Максим, вы с вашим гипертрофированным чувством ответственности, конечно же, взвалите этот груз на себя. Каково вам будет провести всю свою жизнь, рядом с пускающим слюни дебилом, живым напоминанием вашей глупости? — Видя, как на моих скулах заиграли желваки, он, с некоторой насмешкой, продолжил. — Увы, но обратить этот процесс вспять, будет не под силу никакой силе… уж простите за тавтологию.
Услышав такой приговор, Надя сдавленно пискнула, и с новой силой забилась в могучих руках Андрея. От бессилия у меня защемило сердце. Бедная моя птичка. В сети.
— Ну, и? — Поторопил волхв.
Смаргивая стоящие в глазах слезы, я, словно не слыша его, продолжал всматриваться в милое мне до боли лицо. Сможешь ли ты простить меня, моя девочка? Сможешь ли ты понять, то, ради чего я собираюсь принести тебя в жертву? А смогу ли я забыть это выражение твоих глаз? Этот всепоглощающий животный страх, перемешанный с недоумением — за что? О, Боги! Насколько мне было бы легче принести в жертву себя!
Вторя моим колебаниям, откуда-то из недр души, донесся вкрадчивый слащавый голосок, убеждающий меня, что это все глупости. Что я не должен так поступать, что нет на самом деле никакой цели, а есть лишь тщеславие. Что нужно забыть эту блажь, и скорее соглашаться с умными людьми. Что отказываться от такой вещи как дедов Дар — просто идиотизм! Тем более, совесть останется чиста — как никак, не для себя любимого отказался расстаться, а ради спасения безвинной души…