Только Сварог, который славянские народы создал, с самого начала искру огня Рода в человека вложил. Хотел, что б тот ему равен и подобен во всем был. И своим детям, Сварожичам, завещал с человеком как с равным быть, ибо все они, и боги, и люди, создания одного изначального. Это уж потом, когда все племена перемешиваться стали да чужие боги в наши земли вторглись, Дар лишь у избранных остался. У тех, кто вере пращуров не изменил и…
Оборвав себя на полуслове, кот стремительно развернулся в сторону шкафа. Спина выгнулась крутой дугой, из пасти вырвалось шипение, напоминающее пароотводный клапан. Вздрогнув, я открыл, было, рот для очередного глупого вопроса, но Грязнуля действовал быстрее. Длинным прыжком перелетев через комнату, кот нырнул под шкаф и до моего слуха донеслись отзвуки отчаянной возни. Раздался невнятный писк, и в следующий момент, Грязнуля, сжимая в зубах давешнего домового, выбрался из-под шкафа. Глаза котяры светились торжеством.
Домовой, пронзительно вереща, напрасно цеплялся за ножку шкафа. Грязнуля оказался сильнее.
— Да пусти ж ты, наконец! — отчаявшись, вскричал домовой. — Не сбегу я, не сбегу.
Челюсти кота неохотно разжались. Освободившись, домовой, бурча что-то под нос, начал поправлять растрепанную одежду. Грязнуля, не сводя с него настороженного взгляда, сел рядом.
— У, что б тебя! — дрожащим голоском выругался домовой. — Почти новую фуфайку подрал. Жена старалась, кроила, а ты…
Черная морда кота расплылась в довольной усмешке.
— Нечего шпионить было, запечный. Говори, кто подослал?!
— Никто меня не подсылал. Самому интересно стало — не каждый день, поди, встречаются наследники Старых волхвов. Кабы знал, что ты меня учуешь, ни в жисть бы не сунулся.
Грязнуля самодовольно муркнул.
— Мне, и не таких ловить приходилось. Вы, городские, как я посмотрю, разленились совсем. А то и вовсе разучились. В деревне домового не в пример сложнее учуять.
— А от кого тут особо таиться? — горестно махнул ручкой домовой. — Тех, кто может почуять, наперечет знаем, на рожон не лезем…
Шерсть на загривке Грязнули окончательно улеглась. Как я понимаю, кризис миновал. Ловя краем уха их неторопливую беседу, я закурил.
— Много куришь, хозяин. — донесся до меня голос кота. — Нехорошо это.
Вот вредная зверюка. Я демонстративно глубоко затянулся и выпустил густую струю табачного дыма в его сторону. Смешно скривив морду, кот звонко чихнул.
— Позволь мне самому решать что хорошо, а что плохо. — язвительно заметил я. — Я уже мальчик большой.
— Большой, да дурной. — не остался в долгу кот. — Эх, мало дед тебя крапивой по ляхам стегал.