— Бывают случаи, когда не думаешь о том, что что-то может сойти или не сойти с рук, — заметил лорд Дрейтон.
— Ну а ваше будущее? Будущее вашей семьи? Что, если вас обвинят в измене?
— Что ж, тогда меня лишат титула и состояние достанется Брайсу, — спокойно ответил граф.
— Да как вы можете быть так к этому равнодушны?!
Холли резко поставила кружку, отчего часть эля пролилась на стол. Она откинулась на спинку стула и с молчаливой мольбой в глазах посмотрела на Колина в ожидании хоть сколько-нибудь рационального объяснения.
Лорд Дрейтон опустил глаза на свой эль, а затем снова посмотрел на нее.
— Есть вещи поважнее титулов, — проговорил он. — И важнее будущего одного человека.
— Какие, например? — Она подняла руку ладонью вверх. — Что может быть более важным? Только не говорите мне, что ответ я найду в Девоншире.
Хозяин заведения вернулся к ним и поставил перед каждым по тарелке с горячей тушеной бараниной, от которой поднимался ароматный пар.
— Что-нибудь еще, милорд? — спросил он.
— Я просил комнату — вы приготовили ее?
— Да, одна комната освобождается на ночь, ваша светлость.
— Отлично, благодарю вас, — кивнул Колин.
Потянув себя за чуб на лбу, хозяин неспешно пошел прочь.
— Вы так и не ответили на мои вопросы, — к удивлению Колина, вымолвила Холли.
Он-то думал, что она потребует, чтобы ей выделили на ночь отдельную комнату.
— Вы же сказали, чтобы я не говорил, что ответ на них можно найти в Девоншире, — сказал лорд Дрейтон. — Поэтому я и не буду ничего объяснять.
— Не понимаю я вас, — заявила Холли. — Вы украли то, что ваш отец преподнес в подарок королеве, имея на то полное право, но вы даже не пытаетесь придумать себе хоть какое-то оправдание.
— Вообще-то мой отец не имел права что-то дарить королеве, — тихим голосом произнес граф. — И уж тем более он не мог распоряжаться жеребцом.
— Но ведь ваши семейные поместья принадлежат ему, стало быть, и все находящееся в них — тоже его собственность, не так ли? — спросила Холли.
Колин накрыл ее руку своей.
— Этот жеребец ему не принадлежит, — сказал он. — Он никому не принадлежит. Даже мне.
Ее кожа под его ладонью горела, как огонь, а пальцы дрожали, как крылья бабочки, попавшей в ловушку. Колину следовало отпустить ее, но вместо этого он сжал ее руку еще крепче, отчаянно мечтая увидеть в ее прекрасных глазах хоть каплю понимания. Это помогло бы ему избавиться хотя бы от части того тяжкого груза, который он нес на своих плечах с того самого мгновения, когда узнал, что жеребец исчез из девонширского табуна.
Однако в зеленой глубине ее взора, полускрытого длинными ресницами, Колин видел лишь опаску, дурное предчувствие. Он осознавал, что может снова и снова объяснять ей, в чем дело, но она его не поймет. Не сможет понять до тех пор, пока не выйдет вместе с ним на поле и не увидит табун собственными глазами.