Холли подошла к нему.
— Жеребец… Так он из-за этого подарил его Виктории — чтобы подлизаться к ней?
— Он взял то, что ему не принадлежит, то, чего он не понял бы никогда, даже если бы потратил на это всю свою негодную жизнь. И он просто так отдал жеребца, как будто тот — пустое, ничего не означающее место.
— А ты не мог просто пойти к Виктории и?..
— И что? — с такой страстью в голосе отозвался Колин, что она подскочила на месте. — Что я сказал бы ей? Что этот жеребец — кстати, вовсе не чистокровной породы, несмотря на его внешность, — обладает такими качествами, которые никто, даже я, не в состоянии понять и оценить? И чтобы из-за этого она вернула его мне?
Плечи Холли опустились, подбородок упал.
— Нет, не думаю, что она приняла бы такое объяснение, — призналась она.
— И вот теперь он пропал… — Отпустив дверной косяк, Колин провел пальцами обеих рук по волосам. — Он пропал, и я, черт возьми, понятия не имею о том, как вернуть его.
— Извини… — прошептала Холли. Ее голос был едва слышен, потому что она боялась сказать правду. — Это моя вина… Если бы я не стала преследовать тебя…
— Нет. — Повернувшись к Холли, он обнял ее и привлек к себе. — Ты ни в чем не виновата, ты же не могла знать, что так получится. Надо было мне набраться смелости и признаться тебе во всем еще в Мастерфилд-Парке.
— Так почему ты этого не сделал? Ты никогда не доверял мне? Я знаю, что даже не нравилась тебе, как нравятся, например, мои сестры!
От его сардонической усмешки все ее тело содрогнулось.
— Ты так считаешь? — спросил Колин.
— Нет, я в этом уверена, потому что это правда. И не надо щадить мои чувства.
Его сильные руки крепче сжали ее, а потом его рука обхватила ее лицо.
— Если я чего и хотел, так это избавить тебя от моей семьи, от моего отца-изверга. Неужели ты думаешь, что я позволил бы ему приблизиться к тебе, обращаться с тобой так же, как со всеми нами? Господи, да я бы скорее умер! Но сначала увидел бы мертвым его.
Сердце Холли гулко застучало у нее в груди, ее глаза и горло наполнились слезами.
— Так ты меня защищал? — спросила она. — С того самого времени, когда я решила, что ты ко мне равнодушен?
Колин крепче прижал ее к себе, его пальцы зарылись в ее волосы, из которых он вынул все шпильки.
— Как будто мужчина может остаться равнодушным к такой женщине, как ты, — прошептал он. — К смелой, отважной женщине, которая отрицает условности и смотрит жизни в лицо, высоко подняв голову, ездит верхом в мужском седле и носит в сумочке пистолет.
— Между прочим, выслеживать тебя я отправилась в дамском седле, — всхлипнув, напомнила ему Холли.