— Я счастлив, спроси у этого мужчины где вы.
— Мужчина, а вы где? — Василий тихонечко застонал, — Ася дай трубку Элле.
— Элла, на, это тебя, — заплетающаяся речь царевны переместилась вдаль от трубки.
— Алллё, — голос Пифии порадовал Василия не намного больше. И хотя он искренне надеялся, что духи не пьянеют, царевич быстро понял, что это не так.
— Элла, вы где?
— Мы в милиции.
— Отлично! В каком конкретно отделении?
— Алллё!
— Элла, вы где?
— Мы в милиции.
— Повторяю в каком отделении?
— Алллё!
— Элла, позови пожалуйста к телефону милиционера.
— Не могу, — возмущено ответила Элла.
— Почему? — начал уставать от столь бессвязного разговора Василий.
— Ася только что превратила его в ба-бо-чку!
— О, Боже! Скажи отделение милиции далеко от зоопарка?
— Не знаю мы приехали на машине.
— Хорошо, посмотри где-нибудь написано какое это отделение?
— Написано.
— Так прочитай мне это скорее!
— Краснопресненское ОВД г. Москвы…
— Достаточно, — вздохнув, бросил Василий, — сидите там, никуда не выходите, я через пятнадцать минут буду.
Когда Василий добрался до отделения милиции, картина представшая перед ним была просто завораживающей. Вся комната приемника была полна огромных прекрасных бабочек. За решеткой обезьянника сидели три его подруги и какой-то подросток.
— Вася! — радостно воскликнула Ксения
— Ксения, почему вы мокрые? — в ужасе спросил Василий.
— Мы были в зоопарке, — с уверенностью, что это все объясняет ответила Ксения и подошла к решетке. Взглянув, на Эллу и Асю, игравших в бутылочку с ошалевшим, от свалившегося на него счастья пацаном, царевич понял, что от них он добьется еще меньше.
— Что вы там делали?
— Мы ходили в гости к Тифону, — Ксения говорила с такой интонацией, будто рассказывала об этом уже сто раз. — Василий вздрогнул и еще раз мельком оглядел подруг. Никаких физических повреждений при беглом осмотре он не обнаружил. — Зачем вы это сделали?
— Асе стало его жалко. Она сказала, что он бедненький, несчастненький, ему очень одиноко сидеть в вольере, а если мы поедем и споем ему, а еще лучше станцуем, то жизнь не будет казаться ему такой противной.
— Ну, просто, сестры милосердия какие-то. Ну и как сплясали?
— Нет. Мы только пели. У Тифона очень хороший голос. — Вспомнив как звучал голос крокодила, Василий страдальчески закатил глаза. — Мы пели «окрасился месяц багрянцем»! — закончила, еле стоявшая на ногах, Хранительница.
— Замечательно. Я горжусь вами. А теперь давайте покинем это чудное заведение и отправимся спать.
— А мы не можем.
— Почему?
— Ты не видишь мы в клетке! Мы как звери в зоопарке! Невольники этого тиранического режима!