Моя провожатая свернула еще раз. Мы были уже на самой окраине села. Дом, к которому мы шли, я угадала еще издали — среди невзрачных соседей он выделялся свежей краской стен и совсем уж веселеньким зеленым цветом наличников. Мария Борисовна открыла калитку и скрылась за забором. Наступил решающий момент. Я еще раз оглянулась, внимательно осмотрела окрестности. Две бабы разговаривают у одного из домов, мужик несет ведро, видимо, с водой… Больше никого. Я быстро шагнула в калитку.
Марина Борисовна ждала меня. Лицо ее было встревоженно.
— Калитка не заперта и дверь тоже, — почему-то шепотом сказала она. — Значит, Гена должен быть здесь.
— Вот и отлично, — заметила я, — а что вас тревожит? На вас лица нет.
— Дым! — показала она на торчащую на крыше трубу.
Я взглянула туда и не увидела никакого дыма, о чем и сообщила ей.
— Вот я и говорю — дыма нет! — воскликнула она. — Холодно же еще. Печь надо топить. Гена всегда в такое время печь топил.
Она поднялась на крыльцо, взялась за ручку двери. Та скрипнула, поддалась — да, она не была заперта.
— Нет, — с каким-то стоном покачала головой Марина Борисовна. — Нет, не могу. Идите лучше вы вперед.
Я не стала возражать и вошла первой, оставив свою спутницу на крыльце.
Я оказалась в прихожей. Остановившись, я прислушалась. Абсолютная тишина.
— Геннадий Егорович! — позвала я.
Тихо. Я двинулась дальше. Следующая комната, очевидно, служила у хозяев гостиной. Мне сразу бросился в глаза беспорядок: какие-то обрывки бумаги на полу, кружка, валяющаяся в углу, сорванная со стены икона, распахнутый шкаф…
Я вошла в следующую комнату — это была спальня — и увидела сидевшего в углу человека. Он сидел спиной ко мне на стуле. Он сидел, когда я вошла, и продолжал оставаться неподвижным, когда я подошла вплотную к нему. Приближаясь, я уже догадывалась, что он мертв. Однако я не была готова к тому, что предстало моим глазам. Несмотря на приобретенный в милиции опыт, меня даже замутило.
Хозяина дома не просто убили. Его долго мучили. Как видно, в ход шли сигареты, электроток, нож. Лицо покойника было обезображено, грудь залита кровью. Судя по запаху уже начавшегося разложения, он умер не сегодня и, возможно, даже не вчера.
— Ну что там?! Он… жив?! — внезапно раздавшийся голос Марины Борисовны заставил меня вздрогнуть. Видимо, она не вынесла неизвестности и вошла в дом, остановившись в прихожей. Я поискала глазами и, не задумываясь, сдернула красивое покрывало с кровати и накрыла им убитого. Затем вышла в прихожую.
— Он мертв, Марина, — просто сказала я.
— Убили! — закричала в голос женщина. — Убили, гады!