— И, разумеется, Астраханцева пошла ей навстречу, — не отрывая носа от бумаг, дополнил высказывание супруги Сашка.
Я кивнула и поехала к ней, злясь на Лавкиных. Надо же быть такими бездушными! У человека горе, между прочим. Тяжело терять любимого. Или стресс, если этого самого любимого Светка убила своими руками. Все равно Чурсаева достойна сочувствия.
До Светланы я доехала быстро, поднялась на второй этаж и позвонила в дверь, обитую дерматином. До меня донеслись мелодичные трели, после чего раздались осторожные шаги. Я даже испугалась, что меня не впустят. Но ошиблась. Тихонько лязгнул замок, дверь распахнулась, и передо мной предстала залитая слезами Светлана Чурсаева.
— Привет, — с трудом улыбнувшись, поздоровалась Светлана. — Заходи. Я рада, что ты пришла, думала, одной полегче будет, и ничего подобного! — голос, осипший от слез, звучал просительно.
— А я заехала к тебе на работу, мне сказали, что ты домой отправилась, — пояснила я, входя в уютную, отделанную в светлых тонах прихожую. На стене прихожей красовалось овальное, в широкой массивной раме зеркало, стоящее на тумбочке с парой выдвижных ящиков. Поверхность тумбочки у зеркала была уставлена разными косметическими средствами — от губной помады до лака для волос, из хрустальной вазы торчали расчески и щипцы для завивки.
— Господи, Танечка, на меня что-то такая тоска напала! — расстроенно вещала Светлана, пока я расшнуровывала кроссовки.
Я сочувственно покивала, прошла вслед за хозяйкой квартиры в небольшой зал, огляделась. Здесь тоже было очень уютно. Светлые обои с едва различимым розово-зеленоватым выпуклым рисунком, бледный, выгоревший за время долгой службы палас на линолеуме, широкий, удобный даже на вид диван и телевизор. Скромная обстановка, но какая милая!
И стена, увешанная какими-то бумажками.
Мы сели на диван, и Светлана вновь разрыдалась.
— Извини, — сквозь всхлипы невнятно пробормотала она. — Я просто не могу больше! Бедный Андрюшка… Ну за что его?
Я проявляла видимость сочувствия, сама же искала в этих слезах наигранность. Крокодиловы слезы. Может быть, Светочка такая замечательная актриса? Кто ее знает…
Я успокаивала Светку, говоря какие-то глупости вроде того, что все — судьба, против которой не попрешь. Она же ревела, как белуга, размазывая по щекам слезы вместе с тушью и остатками теней. Под глазами залегли черные тени, нос покраснел и немного распух.
— Прости, — в который раз воскликнула Светка, мотнула головой, как вымокшая собака, стряхивающая с себя брызги воды, и умчалась из комнаты, цепляясь за косяки. До меня донесся шум включенной воды. Я же поднялась и прошлась по комнате. Присмотрелась к занимавшим стену бумагам и остолбенела — грамоты! Причем не просто какие-то там призы за вышивание крестиком-ноликом или за победу на олимпиаде юных секретарей, а грамоты за… великолепную стрельбу по мишеням! Их было штук пять, не меньше, и все — на имя Светланы Чурсаевой. Места — с первого по третье, участие в соревнованиях вплоть до областных! Ну и ну! Никогда бы не подумала.