На этом этапе контрразведчик выполнял скорее работу священника, чем следователя. Он часами говорил с Луизой о литературе, философии, о её детстве. Вначале она всё время была настороже. Но расчёт англичан на то, что со своим соотечественником она будет более искренней, оправдался. Со временем её недоверие стало ослабевать.
Через несколько недель контрразведчик решил, что уже достаточно узнал о Луизе, чтобы принять решение по её делу. Основной проблемой было поведение и мотивы Луизы после её приезда в Рим, и в первую очередь те самые две дополнительные буквы «z», посланные ею в радиограмме.
Ход рассуждений следователя был примерно следующим: если бы Луиза являлась немецкой шпионкой, она не пошла бы в английскую разведку сразу после того, как союзные войска заняли Рим. Такой поступок казался чересчур опрометчивым и мог быть логичным только в том случае, если она искренне хотела помочь союзникам. Против неё говорили два факта. Один — её любовная связь с подполковником немецкой разведки, другой — те самые буквы «z» в радиограмме.
Однако буквы были добавлены только к одному из пяти сообщений. Вполне возможно, что это действительно была просто ошибка, сделанная из-за недостатка опыта или потому, что радиопередатчик испортился. Но даже если допустить, что Луиза была немецкой шпионкой и сознательно передала эти буквы, то таким образом она могла предупредить немцев о своём провале и поэтому переданное ею сообщение не следует принимать во внимание. Но это мало чем помогло бы немцам, ведь она могла и вовсе ничего не передавать им, а сообщение о её провале само по себе ничего особенного не значило.
Кроме того, почему она исказила только одно сообщение? Невероятно, что хорошо подготовленный бесстрашный агент мог допустить, чтобы в центре подумали, что четыре сообщения из пяти были истинными и только одно — дезинформацией. В конце концов, Луиза сама добровольно явилась к англичанам, и если бы она затевала окольную игру, то могла бы заранее предупредить немцев о своём провале, чтобы не подвергать себя риску во время радиопередачи в присутствии англичан.
Что же касается её любовной связи с немецким подполковником, то голландский следователь вполне разумно решил, что женщина вполне могла любить мужчину, не разделяя при этом его идеологических и политических убеждений. Сама Луиза призналась, что она «жаждала этой любви». Этот роман мог служить для неё своего рода отдушиной в той атмосфере постоянного напряжения и смертельного риска, в которой она жила.
После нескольких дней размышлений голландский следователь пришёл к убеждению в невиновности Луизы и рекомендовал голландскому правительству ходатайствовать перед английскими властями об её освобождении.