Двадцати трех дней не дожил Алексей Кириллович Алдымов до исторического Постановления от 17 ноября 1938 года. А по этому постановлению, для начала, все не приведенные в действие приговоры с 17 ноября 1938 года теряли свою силу и подлежали пересмотру. Запрещались и произвольные продления сроков ссылки или лагерного заключения, практиковавшиеся кое-где, сплошь и рядом, лагерной администрацией. А вслед за тем приказом по НКВД от 26 ноября 1938 года были упразднены «двойки» и «тройки», вершившие скорый суд и суровую расправу.
Для полного торжества справедливости со своих постов твердой рукой были смещены вслед за наркомом Николаем Ежовым и его верным замом Михаилом Фриновским многие ответственные работники, приложившие очень много сил для исполнения предыдущих постановлений ЦК и Совнаркома. Если самое большое начальство для начала только сместили, то с теми, кто работал в аппарате и на местах, не церемонились.
1939 год начался под знаком Постановления Совнаркома и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия».
В первой части постановления, как и полагается, отмечались положительные итоги репрессий против бывшей внутренней оппозиции, кулаков, уголовников, «других антисоветских элементов», «национальных контрреволюционных элементов», вредителей и изменников родины.
Но борьбу нельзя было считать оконченной.
Что же воспрепятствовало полной победе над многоликим и многочисленным врагом?
Ошибки! Ошибки, допущенные НКВД и прокуратурой. Ошибки, повлекшие нарушение строгой законности.
К основным ошибкам следовало отнести отказ от сбора доказательного материала для изобличения врагов народа. Ошибочными следовало назвать и необоснованные и противозаконные массовые аресты, депортации, не говоря уже о многочисленных нарушениях самых элементарных норм ведения следствия.
Впрочем, от пристального взгляда товарищей Сталина и Молотова, подписавших постановление, не укрылись бесчинства, творимые во время следствия, не укрылись и остались тяжким, несмываемым пятном на совести врагов, проникших в органы НКВД и прокуратуру, вырвавшихся из-под контроля партии.
А может быть, все проще. Может быть, вождь знал или сердцем чувствовал, что цезарь должен опасаться своих гвардейцев…
Да, надо со всей исторической ответственностью признать, что затея младшего лейтенанта Михайлова хотя и пришлась ко времени, вписалась в кампанию, но прошла не так гладко, как всем хотелось, и оставила какой-то нехороший след в твердой памяти ленинградского начальства.
Громом с ясного неба и испепеляющими молниями обрушилось постановление ЦК на утративших доверие партии сотрудников НКВД, допустивших вопиющие нарушения законности.