— Так, Митяй, сейчас берешь ноги в руки и вместе со своими оболтусами по казармам, всех в ружье, но тихо, без суеты. Хотя… это им Петька сообщит. Погоди…
Чепаев застегнулся на все пуговицы, нацепил портупею, пристегнул шашку, прошел к койке, снял с подушки револьвер и засунул в кобуру. Попытался подкрутить усы, но усов не было. С досады начдив сплюнул и нахлобучил папаху.
— Ну что, окропим красненьким? — подмигнул он Митяю.
— Окро…
Дверь распахнулась и снова захлопнулась. В избу ворвался мокрый босой парень в исподнем. Вид у него был испуганный, в правой руке он сжимал узду — с такой силой, что костяшки на пальцах превратились в белые пятна:
— Чепай, беда!
— Что такое?
Петька бросил уздечку и метнулся к керосиновой лампе. Сразу стало темно.
— Нас предали!
Бойня
Своим последним дежурством караул Фимы Бронштейна был недоволен. Красноармейцы Теплов и Сухов ругались, не переставая, и изрядно допекли старшего.
— Ты нас спросил? — говорил Сухов Бронштейну. — Если нужны были добровольцы, то это всяко не я. Крайнего нашли, что ли?
— Выходит, что нашли, — раздраженно ответил Фима. — Сам же видел — никто в караул не хочет, все будто к походу готовятся.
— А нам не надо, что ли, готовиться? — возмутился Теплов. — Я, между прочим, нынче даже не поспал.
— Я тоже! — голос Фимы стал холодным. — Я сегодня друга хоронил второй раз!
— Так какого, спрашивается, ты нас подписал на второе дежурство подряд?
— А кого еще? У меня остались только…
Два раза что-то просвистело, и Сухов с Тепловым, пытаясь достать из своих шей метательные ножи, завалились набок.
— …только вы, — охнул Фима.
В отличие от товарищей, Фиме достался не нож, а камень из пращи казака Усатова. Фима не мучился.
В это время Очумелов с Елдыриным шли под дождем и ожесточенно спорили.
— Дурак стоеросовый, — ругался Очумелов. — Никто не говорит, что твой Пантелеев — шпион.
— Сам только что…
— Ты что меня, египетский хлопок, с ума свести хочешь? Ты что, думаешь, кроме твоего Пантелеева в мире больше Лёнек не осталось?!
По жестокой иронии судьбы, люди, неслышно подкравшиеся к Очумелову и Елдырину со спины и перерезавшие им глотки, оба носили фамилию Пантелеевы — братья Пров и Николай. Тела убитых караульных братья сбросили в нужник, из которого накануне похитили начальника штаба Ночкова.
Сводную караульную команду из десяти курсантов никто не резал и не колол штыками. Курсанты заснули возле костра, который развели неподалеку от казармы, и не слышали, как к ним подошел человек в форме красного командира. Он подкрался к одному из спящих и быстрым отработанным движением свернул ему шею. Потом второму, третьему. Это было несложно, курсантов никто не контролировал (их командира только что зарезали в караулке), и поэтому с заданием вполне мог справиться один профессионал. Сильные руки резко вытягивали голову вверх, потом быстро поворачивали против часовой стрелки на сто градусов. Голова с легким хрустом отделялась от позвоночника и повисала на тонкой мальчишечьей шее. Работа спорилась.