— Не хочу, чтобы ты ждала. Это омела. Ты знаешь, что с ней делать. Поторопись, а то совсем замерзнешь.
— Филип…
— Да, Филип. Ты собираешься спорить со мной?
— Нет. Да. Это… неправильно. Так нельзя.
— Кто сказал?
— Мы оба это знаем. А дети? А как быть завтра? А Су Ли?
— Я обо всем позабочусь, Салли. Все поймут. А костюм Санта Клауса я и сам в состоянии надеть.
— О Филип…
— Это ты уже говорила. Собирайся, Салли.
— Тебе будет плохо здесь одному, Филип.
— У меня нет на это времени, Салли. Будь осторожна в пути.
— Спасибо тебе! Спасибо за твою доброту, за то, что ты такой чудесный человек. Веселого Рождества тебе, — прошептала она и поцеловала мужа в щеку.
Стоя у ворот, Филип проводил взглядом автомобиль жены, а затем, ссутулясь, вернулся на кухню. Несколько минут тупо смотрел на бутылку виски, потом налил себе полстакана и выпил залпом. Успокоившись немного, поднял трубку телефона и набрал номер коммутатора. Поздравил телефонистку с праздником, с удовлетворением отметив про себя, что голос звучит совершенно нормально.
— Дэвин, это Филип Торнтон. Нет, все в порядке, ничего не случилось. Я только хотел сказать… — он глубоко вздохнул, — что она в пути. К полуночи должна быть. Веселого Рождества — вам! И того же всему миру.
Он повесил трубку и снова потянулся к бутылке.
* * *
Свернув на дорогу, ведущую к дому Дэвина Роллинза, Салли сразу же подала сигнал и не убирала руку с гудка до тех пор, пока ее машина не подкатила к крыльцу. Она выскочила из автомобиля и помчалась к двери, не обращая внимания ни на зеленый веночек над дверью, ни на все остальное. Все, что ей было нужно, это Дэвин и его руки.
Салли пронеслась по всему дому, включая свет. Почему так темно? Где Дэвин?
Она снова и снова звала Дэвина. Второй раз прошла по дому, заглядывая во все комнаты. Сердце тревожно стучало. Боже, где же он? На кухне никакого намека на праздник, а ведь Дэвин говорил, что собирается приготовить к обеду индейку.
Салли подошла к мойке и случайно увидела за окном разноцветные огоньки. Ее словно волной вынесло за дверь. Такого ей еще не приходилось видеть: огромная сосна с тысячью сияющих, переливающихся, мигающих огоньков. На верхней ступеньке лестницы стоял Дэвин с гирляндой на шее.
— Что это ты так долго?
— Спешила вовсю. Но как ты повесил звезду? О Дэвин, как же я тебя люблю!
— Признаюсь, что было нелегко. Сейчас заканчиваю. Я сделал все это за час, после того, как позвонил Филип. Сегодня я люблю тебя больше, чем вчера, но меньше, чем буду любить завтра. Боже, да ведь уже почти завтра.
— Спускайся, Дэвин, — голос ее дрогнул.