Салли посмотрела вслед мужу. Так ли вел себя ее отец, когда родился ее брат Сет? Тряслась ли над ним мать? Да, конечно. Первенец! Она попыталась представить себе реакцию Филипа, если бы родилась дочка. Вероятнее всего, не сказал бы ни слова о бутылочном кормлении.
Как прекрасно, как великолепно освободиться от боли. Пока ее сотрясали схватки, акушерка несколько раз говорила, что боль забудется, стоит ей произвести малыша на свет.
— Эта боль ничто по сравнению с той радостью, которую вы почувствуете, когда взглянете на малыша, на ваше с мужем творение.
Так же, должно быть, думала и ее мать. Но многочасовые мучения, которых не выпадало на долю ее матери, поставили Салли в особое положение. Она не будет, как ее мать, носиться со своим первенцем. Зачем? Все равно в конце концов это закончится тем, что он разобьет ей сердце. Нет, ни один из ее сыновей, если они еще будут, не заставит ее так страдать.
Я ненавижу тебя, Сет Коулмэн, хотя и не знаю тебя. Мне наплевать, что ты мой брат. Из-за тебя я не могу любить своего сына. Ты был обязан заботиться о маме. Ты был самый старший. И ты, Джош, тоже виноват. Мама дала тебе жизнь, а ты отвернулся от нее. Она теперь там, на небе, и знает, что ты сделал. Я ненавижу тебя, Сет Коулмэн, всем сердцем. Когда-нибудь я тебя найду. Я всегда делаю то, что обещаю, а сейчас я обещаю найти тебя.
Вот так получилось, что в день, который должен был стать самым счастливым в ее жизни, Салли Коулмэн Торнтон спала, а сердце и мысли ее переполняла ненависть к старшему брату. Когда она начинала думать о своем сыне, за его спиной всегда маячила безликая фигурка Сета, черная тень которого падала на ее малыша.
Салли Коулмэн стала матерью, но только формально.
* * *
На пятый день жизни крошечного Эшфорда Филипа Торнтона его мать в первый раз поднялась с кровати и, пошатываясь, побрела в его комнату.
Она наклонилась над колыбелькой, гнетомая чувством вины. Соблазн взять малыша на руки был столь велик, что ей пришлось сцепить руки за спиной. Салли знала, что если прижмет его к груди, то станет такой матерью, какой хочет ее видеть Филип. Она стала бы повторением своей матери и взрастила бы сына, похожего на ее брата Сета, который бы рано или поздно разбил ей сердце. Нет, путь матери не для нее. Она, Салли, никогда не свяжет себя узами любви с ее первенцем.
Мать стояла над сыном, вглядываясь в него, узнавая в нем свои черты. Почему-то ей казалось раньше, что дети рождаются без волосиков. У этого на головке уже вились золотистые колечки. И глаза у него голубые, как у нее.