Тэль
Яркий свет, лившийся от настенного бра над кроватью, падал на бежевый шкаф, разрисованный светло-коричневыми узорами, отражался в золоченой ручке и расходился ровным свечением по комнате.
Стройные ряды баночек всевозможных цветов и размеров на столике трюмо, указывали на то, что комната принадлежала девушке. В зеркале одной из створок трюмо отражалось большое окно с открытой балконной дверью. Штора была отодвинута для того, чтобы свежий воздух беспрепятственно поступал в комнату.
Жаркий летний день давно уступил место ночи, но желанной прохлады так и не последовало, и даже открытая настежь дверь не спасала от духоты. Мебель, пропитавшись жаром знойного дня, теперь неспешно отдавала тепло, отчего в комнате было по-прежнему душно.
Стрекотание сверчков, наполнивших сад звуками, доносилось ровным и привычным звуком.
Амалия, рассеяно покусывая карандаш, лежала поперек кровати. Белая ночная рубашка прилипла к влажной от пота коже, обрисовывая изящные изгибы юного тела, и соблазнительно собралась на бедрах, выставляя напоказ загорелые ножки. Одна нога девушки свешивалась с кровати, вторая была согнута в колене и покачивалась, привлекая внимание к небольшой узкой стопе и пальчикам, покрытым красным лаком.
Вдруг Амалия, словно почувствовав чьё-то присутствие, напряглась, и бросила взгляд на распахнутую балконную дверь. Несколько секунд она напряженно вглядывалась в темноту сада, начинавшегося сразу за небольшой террасой. В тусклом свете далекого фонаря виднелись силуэты деревьев, но, то, что она, очевидно, искала взглядом, там не обнаружилось.
Амалия расстроенно опустила глаза к лежащей перед ней раскрытой тетради. Тетрадка походила на обычный девичий дневник. Жесткий бледно-розовый переплет скромно выглядывал из-под раскрытых страниц, на одной из которых красовался набросок мужчины в карандаше. Четкие линии в некоторых местах продавили лист почти насквозь. Амалия еще раз задумчиво всмотрелась в набросок и добавила несколько штрихов.
Несмотря на очевидное сходство с оригиналом, девушка все еще была недовольна выполненной работой и силилась вспомнить мелкие детали, ускользающие из памяти.
Внезапно в саду послышался шум, заставивший ее закрыть дневник и вновь с надеждой посмотреть в сторону сада.
Тениэль, уже некоторое время наблюдавший за девушкой, до сих пор не решался войти. И дело было не в робости.