– Вы специально так оделись, солдат? – И голос у него был такой же неприятный, скрипучий, будто колодец с несмазанный воротом.
– Никак нет, герр обер-лейтенант! Просто эта шинель с чужого плеча, она мне велика.
– Вот как? А куда вы дели свою?
– Она была испачкана кровью и вообще сильно пострадала.
– Неудачно побрились?
– Никак нет, герр обер-лейтенант. Сегодня ночью колонна автомашин, в одной из которых я ехал, была обстреляна из лесу бандитами. Я заменил убитого водителя и сел за руль машины. А в тот момент, когда его перекладывал, шинель испачкалась кровью, текущей из ран. Вот и распорядился начальник колонны выдать мне другую шинель. Он пообещал подать рапорт о данном случае.
– Хм, так передо мной, оказывается, герой? – язвительно проговорил ротный.
– Никак нет, герр обер-лейтенант, я просто выполнял долг немецкого солдата.
– Долг? Ладно, и здесь у тебя будет возможность сделать то же самое. Я распоряжусь, чтобы тебе подыскали что-нибудь более подходящее по размеру. Свободен!
Нельзя сказать, что мое пребывание в этой части было развлечением. С самого раннего утра и до поздней ночи нас безжалостно гоняли по окрестностям. Мы рыли окопы, стреляли и бросали учебные гранаты. Во всем этом я находил для себя много знакомого. Несомненно, мне когда-то приходилось делать подобные вещи. Здесь фельджандарм, с которым я беседовал еще в госпитале, был совершенно прав. Но тем не менее я не раз ловил себя на мысли, что некоторые из тех вещей, которые нам преподавали сейчас, мне не только приходилось делать раньше, но делать это совсем по-другому. Но как и почему? Ответа не находилось. Иногда на меня что-то накатывает, и я рвусь в учебную атаку так же, как в настоящую боевую. И тогда взводный меня одергивает – не лезь вперед товарищей!
Впрочем, нам не оставляют достаточно времени для размышлений на какие-то отвлеченные темы. Только-только и успеваем, что поесть и передохнуть. На что-то большее его не хватает. Да и не с кем нам особо разговаривать. Дыхание фронта ощущается даже и здесь, в тылу. Только-только переговоришь утром с соседом по койке – а в обед он уже собирает свои вещи. За неделю личный состав роты обновился почти на треть. Наш взводный офицер – лейтенант Макс Краузен, старый вояка. Прошедший еще ту войну, он смотрит на жизнь со здоровым цинизмом и справедливо не ожидает от нее ничего хорошего. Поэтому он учит нас тому, что, по его мнению, и потребуется на фронте в первую очередь. Нет, строевая подготовка у нас есть – как же без этого? По-моему, армии без строевой не бывает вообще. Но не она у нас поставлена во главу угла: стрельба, переползания – вот этим приходится заниматься постоянно, невзирая ни на какие погодные условия и прочие несерьезные (с точки зрения взводного) вещи. А вот рукопашной драки нам отчего-то совсем не преподают. На мой осторожный вопрос Краузен делает удивленное лицо: