Первой режиссерской работы Юрского в БДТ – «Фиесты» Хемингуэя – Товстоногов не принял.
Тогда Юрский снял «Фиесту» как телефильм.
Тогда Товстоногов сказал: «Это самодеятельность… зря он занялся режиссурой», – и заявил Юрскому напрямик: «Вы хотите создать театр внутри нашего театра. Я не могу этого допустить» [21] .
Тогда возникла опасность, что Сережа может уйти.
Тогда Гога вызвал его «и сказал вдруг очень кратко и прямо: “Давайте забудем всю историю с «Фиестой» Назовите пьесу, которую вы хотите поставить, и я включу ее в план сразу”» [22] .
Это было похоже на сцену из «Мольера».
Л ю д о в и к. Твердо веря в то, что в дальнейшем ваше творчество пойдет по правильному пути, я вам разрешаю играть в Пале-Рояле вашу пьесу «Тартюф». М о л ь е р (приходя в странное состояние). Люблю тебя, король!.. (В волнении.) Где архиепископ де Шаррон? Вы слышите? Вы слышите? [23]
Назавтра Юрский назвал «Мольера»…
В историю с «Фиестой» артист Р. оказался плотно замешан: и в театре, и на телевидении он играл Роберта Кона, влюбленного в Брэт Эшли.
В театре он влюблял себя в героиню Зины Шарко, а на телевидении – в Брэт Наташи Теняковой.
То ли Зина сама отказалась от телеверсии, то ли вышло как-то иначе, Р. не уловил. Но то, что это было непростое время для Сергея, Наташи и Зины, кое-кто чувствовал. Здесь выходила своя тайна, точно так же, как с не допущенной до сцены «Фиестой»…
Входя в свою роль, артист Р. сильно ревновал героиню к соперникам Кона – Джейку Миши Волкова и Майклу Славы Стржельчика.
Ярость ревнивца-Кона, писателя и боксера, слепила ему глаза и на том самом показе, когда все играли с полной выкладкой, а Мастер ни разу не хмыкнул, Кон-Рецептер, нанося сокрушительный апперкот Майклу-Стржельчику, вскользь задел его по руке, и стекляшка Славиных часов звонко брызнула в сторону Гоги…
Нет, нет, Р. бил, как положено, мимо, Стриж, как положено, защищался, но в последний момент слишком высоко поднял левую руку…
Через много лет на поминках Миши Данилова, который играл в «Фиесте» Монтойю, стали вспоминать одно за другим…
Со дня его смерти прошло больше года, а урну с прахом привезли из Бостона только сейчас, чтобы положить в материнскую могилу…
Р. запомнилось новое в Сереже Юрском.
Как внятно он прочел за столом знакомую молитву.
– Внезапно Судия приидет, и коегождо деяния обнажатся, но страхом зовем в полунощи: Свят, Свят, Свят еси, Боже Богородицею помилуй нас…