Киллоран не сводил глаз с женщины, но взор его теперь был не столько пылающим, сколько задумчивым. Она призывно улыбнулась, и это решило дело.
— Почему бы и нет? — пробормотал граф. — Может быть, действительно поможет…
— Может быть, может быть, — усмехнулся Сандерсон и отошел к одному из карточных столов.
Киллорану даже не пришлось покидать свое место: незнакомка сама подошла к нему, соблазнительно покачивая бедрами. Прищурившись, он окинул женщину оценивающим взглядом. Безусловно, она была красива. И все-таки это была не та красота, которая теперь могла взволновать графа.
И цвет волос при ближайшем рассмотрении показался ему странным. Этот оттенок луковой шелухи просто не мог быть натуральным! Глаза голубые, ясные, но взгляд какой-то глуповатый. Губы накрашены, улыбка словно наклеенная — чуть уже, чуть шире. Ничего общего с пленительной улыбкой другой рыжеволосой девушки. Да и пахнет от этой веселой актрисы из Французской комедии мускусом, а не лавандой и розами.
К тому же она такая маленькая!
Другими словами, это была не Эмма.
Киллоран смотрел на подружку Харпера и удивлялся вкусу своего друга. Какие чувства может вызвать эта девица? Только скуку и раздражение.
Без сомнения, Эмма его околдовала — непонятно только как. Еще ни одной женщине не удавалось заполнить мыслями о себе все его время, каким-то образом повлиять на его планы, заставить делать то, что он делать вовсе не собирался. Мысли о ней не покидали его ни днем ни ночью. Киллоран хотел видеть Эмму, слышать ее, вдыхать ее запах.
Граф повернулся и вышел из охотничьего домика Сандерса. В конце концов, у него есть свой, нисколько не хуже.
Вернувшись, Киллоран увидел, что Билли мирно спит на конюшне. Будить кучера он не стал — сам расседлал лошадей и повесил им на морды торбы с овсом, приготовленные заботливым слугой. Он уже и не помнил, когда в последний раз делал что-то подобное…
И тут на графа обрушились воспоминания о прежней жизни. Любовь к лошадям, которую он унаследовал от отца, работа на конюшне и на лугу в загоне. Он объезжал самых норовистых жеребцов, и делал это неплохо…
Жизнь была такой простой и понятной, но все это в прошлом.
Похлопав на прощание по спине Сатану — любимого вороного, которого тоже привел от Сандерсона, Киллоран вышел с конюшни. Интересно, что бы сказали его приятели, если бы узнали, что граф сегодня получил удовольствие не от игры в карты и даже не от продажной любви, а от того, что позаботился о собственных лошадях? Решили бы, наверно, что Киллоран сошел с ума. И были бы не совсем неправы.