Выслушав ответ полковника, Джен на миг растерялась и замолчала. Более получаса ей потребовалось, чтобы расшевелить его, и наконец-то это удалось. Чувствуя, что такую возможность упускать нельзя, она продолжала задавать вопросы:
— Так, значит, вы и ваши товарищи решили,, что пришла пора действовать. Но, скажите, неужели это требовало устранения всего правительства и руководства ИРП и других политических партий? Ведь наверняка не было необходимости преследовать ОСПМ и ПНД. И разве не лучше иметь их соратниками, а не противниками, когда вы начнете формировать новое правительство?
И снова Альфредо ответил не сразу. Размышляя, он продолжал смотреть журналистке в глаза. Она пытается его спровоцировать. У него возникло такое ощущение, будто американка вонзила ему в грудь нож и теперь медленно его поворачивает. "Ну что ж, — подумал он, — ты хочешь от меня реакции? Сейчас ты ее получишь!".
И все же Гуахардо, профессиональный солдат до мозга костей, всеми силами старался сохранить самообладание.
— ИРП, как огромная раковая опухоль, расползлась по всей стране. Ее метастазы есть везде и всюду. И тот, кого они затрагивают, тоже становится жертвой болезни. Люди, подобные моему отцу, десятилетиями пытались бороться с этой опухолью изнутри. Отец был предан своей партии, и выполнял все, что ему приказывали, веря, что действует на благо Мексики. И все это время закрывал глаза на взяточничество, на коррупцию, на фальсифицированные результаты выборов, на растрату денежных средств. Я слышал, как он по ночам говорил матери, что если у него будет власть, он сделает все, как нужно. Он выступит вперед, как рыцарь на белом коне, и все изменит.
Сделав паузу, полковник повернулся в кресле и взглянул на огромную фреску, с изображением героев первой революции. Не глядя на Джен, он продолжал:
— Думаю, что в глубине души он действительно считал, что поступает правильно. Я искренне верю, что он, как и лидеры ОСПМ и ПНД, делал все от него зависящее. Но опухоль поразила и отца. Ее метастазы постепенно разъели его, лишив остатков сострадания. В конце жизни он походил на человека, который так долго смотрел на солнце, что стал слеп к окружающему его миру. Он не понимал, что вокруг него — мрак, грозящий уничтожить все, что олицетворяла собой революция.
— А вы сами, полковник, видите себя спасителем на белом коне, явившимся, чтобы казнями и террором избавить Мексику ото всех зол?
Гуахардо почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Он весь подобрался и повернулся к американке. Альфредо в упор смотрел на Филдс, изо всех сил стараясь сохранить выдержку. "Какая самоуверенность, — думал он. — Как может она, сидя здесь в этом костюме и туфлях, за которые заплатила больше, чем средняя мексиканская семья может заработать за полгода, понять, чего мы добиваемся? Что ей известно о нищете, о разбитых мечтах, о мертворожденных надеждах? Как посмела она явиться в мою страну и навязывать свою мораль моему народу, даже понятия не имея, что это значит — быть мексиканцем?".