Со вздохом Фабий скинул на пол тогу и устроился рядом с постелью. Он и сам не заметил, как сон смежил ему веки, и Морфей милостиво распахнул пред ним врата своего царства, подарив утешение увидеть во сне ненаглядную красавицу Мессалину.
Разбудило его легкое поглаживание по щеке. Все еще пребывая во власти сладостного видения, Фабий поймал тонкие пальчики, побеспокоившие его сон и нежно поцеловал.
— О да, — донесся до него чужой голос, — ты и вправду влюблен в меня. Астурик резко открыл глаза и увидел лицо склонившейся над ним Ливиллы.
— Прости, — продолжала ворковать она, — за то, что тебе пришлось спать на полу. Я вчера пришла поговорить с тобой о важном, но, не дождавшись, уснула.
Сдержать насмешку юноше не удалось.
— Думаю, твой скорый сон вызван вот этим опустошенным кувшином. Ты не задумалась о том, что для девушки ты чересчур много пьешь неразбавленного вина?
Ливилла смутилась и, отстранившись, села на край кровати, глядя на него сверху вниз.
— Что ты знаешь обо мне, чтобы осуждать? А я ведь пришла предупредить. Но если тебе противно говорить со мной, то я уйду.
Она сделала попытку встать, но Фабий вскочил и, опустившись рядом, обнял ее за плечи. Девушка склонила голову ему на грудь и неожиданно горько зарыдала.
— Ты слишком пристрастна ко мне, моя красавица, — вкрадчиво произнес Фабий. — Я просто выразил опасение. Что в том плохого?
Ливилла покраснела под его испытующим взглядом.
— Я не нарочно. Просто иногда накатывает волна плохого настроения, и хочется уйти из этого мира, а вино помогает забыться, притупляет боль от проблем.
Фабий еще крепче прижал ее к себе.
— А ты не пробовала поговорить с кем-нибудь откровенно? Выслушать чей-либо совет? Неужели ты столь одинока в своей печали?
Слезы без остановки катились по щекам девушки и капали на измятую после сна тунику.
— Да, я одинока, — наконец выговорила она, — у меня нет близкой подруги, мой муж, прежде любящий и ласковый, отдалился от меня, наш брак полностью разрушен, осталось лишь подтвердить развод, и я… я совершила непоправимую ошибку и не знаю, как можно все исправить. А самое худшее — моя сестра предала меня. Я не уверена, смогу ли разорвать эти тенета, в которые я попала, как глупая муха.
— Я догадываюсь, о чем ты сожалеешь, — прошептал Фабий ей на ухо. — О том, что ты стала любовницей Эмилия Лепида. Ведь так?
Ливилла кивнула, низко опустив голову:
— Он изнасиловал меня, причем на глазах Агриппины. Она так весело смеялась, когда он проделывал это со мной.
— Но почему ты ничего не рассказала Гаю Цезарю об этом?
— Сомневаюсь, что он наказал бы своего любимчика. Если уж он не препятствует их связи с Агриппиной, то что говорить обо мне. Он даже не принуждает его жениться на сестре. Гаю нет дела до нас, он уделял внимание лишь Друзилле. К тому же Агриппина уговорила меня не только молчать, но и присоединиться к ним в их оргиях. Где был мой разум, когда я согласилась на это? У меня так долго не было мужчины, к тому же как не поверить сестре? Но меня лишь использовали…