Но Вильмонт не был готов так просто отказаться от своей версии:
– Но вы же сами сказали, что вновь открывшееся обстоятельство не снимает подозрения с Авинова, – упрямо заявил он.
Доктор с симпатией взглянул на сыщика.
– Вы кажетесь мне не таким поспешным и решительным, как некоторые ваши коллеги. Я уверен, что своим пытливым умом вы разгадаете эту загадку. А я вам с удовольствием помогу. Есть у меня одна идейка. Вы, конечно, знаете, что издревле бытует мнение о том, что в глазах убитого отпечатывается облик его убийцы.
– Я всегда полагал, что это только миф.
– Это не совсем так. Знаете ли вы, что в 1879 году профессор Кюне из Гейдельбергского университета ввел в научный оборот термин «оптография».
Доктор принялся увлеченно рассказывать об опытах Кюне, который доказал на кроликах принципиальную возможность установления личности убийцы по его «отпечатку» на глазах убитого. В 1882 году ученый даже пытался провести опыт на человеческом глазе, изготовив оптограмму глаза преступника через десять минут после его казни. На оптограмме должен был запечатлеться образ палача, однако ничего, кроме ясно видимого светлого пятна, там видно не было. Кюне интерпретировал его как диск солнца, на которое смотрел преступник в последний миг своей жизни. Тем не менее пока попытки полиции применить данную методику на практике были не слишком успешными.
– Этого и следовало ожидать, – снисходительно улыбнулся Вильмонт. – Большая часть преступников давно бы уже сидела по тюрьмам, если бы полиция имела возможность снимать изображения убийц с сетчатки убитых ими людей или на худой конец брать показания у духов жертв. Хотя согласен, что идея действительно заманчивая. Но, к сожалению, ведущие криминалисты России объявили спиритизм и прочие шаманские учения антинаучными и отказались пользоваться ими в своей работе.
– А я верю в открытие Кюне, – невозмутимо заявил Лехтинен и сообщил:
– Убежден, что все неудачи происходили только потому, что не было разработано четкой технологии процесса снятия оптограмм. Все делалось на любительском уровне. Но я продолжаю экспериментировать в этой области. В городе об этом знают. Местные журналисты не раз писали о моих опытах.
Вильмонту стало неловко, что, возможно, не желая того, он обидел собеседника, уличив его в занятиях лженаукой. Чтобы сменить тему беседы, Анри поднялся со стула и подошел к единственной картине, украшающей кабинет. Это был портрет большеголового полнолицего мужчины в странной красной шляпе. Оглянувшись на хозяина кабинета, сыщик спросил:
– А это, извините, кто?