А если ты дурак,
Заметно все и так.
Обалдев от такой наглости, заслуженный ветеран на несколько секунд остолбенел, а потом схватился за шашку:
– Что-о-о!!! Меня дураком называть?! Да я вас в капусту!!!
Распоряжающийся обыском ротмистр Гарин поспешил вмешаться:
– Не принимайте на свой счет, Гаврила Никитич. Это он шута из «Короля Лира» цитирует.
– Какого еще Лира? – взволнованно пыхтел потрясенный полицейский пристав, которого даже отпетые уголовники уважительно называли по имени-отчеству. – Кто автор?
– Так Шекспир Уильям Иванович [7] , – с издевкой подсказал со своего места хулиган в колпаке. – Вон его произведения в книжном шкафу притаились. Можете и их приобщить к делу, как не одобренные цензурой.
Гарин взял под руку багрового от гнева пристава и повел в другую комнату:
– Пусть господин артист самовыражается на здоровье. Так он демонстрирует нам свой протест против творящегося здесь, по его мнению, полицейского произвола! Это его право.
Художник разочарованно пожал плечами, презрительно фыркнул и выдал уже в адрес интеллигента в синей жандармской форме:
Дурные времена!
С ума сошла страна.
Видать, конец времен.
Когда дурак умен.
Гарин не обиделся, даже шутливо поаплодировал чтецу классики, заметив только, что, конечно, понимает тех, кто утверждает, что революция – это наивысшая форма искусства. Но когда творец переходит от художественных форм протеста против существующего положения вещей к изготовлению «адских машинок», он из пророка новой эстетики превращается в обыкновенного душегубца и уголовника. А этими господами занимается уже не критика, а полиция и суд.
– О чем это вы? – закинул нога на ногу Бурлак-Заволжский.
Жандармский ротмистр охотно пояснил:
– О публичном призыве учиться делать бомбы на собственных кухнях и обязательно нашпиговывать их гвоздями, чтобы, цитирую, «жертв среди городовых, солдат и прочих царской сволочи было побольше». И сказано это было третьего дня в известном вам литературном кафе при большом количестве свидетелей.
Художник неприязненно передернул плечами:
– Не думал, что среди тамошней публики окажутся шавки, лакающие из полицейской миски.