Анри пообещал:
– Клянусь!
– Клянусь, входя в эту гостиную, оставлять за дверью служебные и бытовые заботы и прочие суетные мысли.
– Клянусь!
– Клянусь отныне не брать в руки дурного чтива и хранить в чистоте свой художественный вкус. Я также клянусь, будучи в нашей гостиной-храме, не богохульствовать, рассказывая другим братиям скабрезные анекдоты, но быть веселым и легким. Ибо мы хоть и являемся тут все воинствующими рыцарями-монахами святого ордена защитников чистого искусства, но комплименты дамам у нас не воспрещаются, а даже приветствуются.
– Клянусь!
– Клянусь раз в месяц вносить скромную лепту в общий котел на покупку чайной заварки, сахара и угощения для гостей, ибо главный магистр ордена и его верная казначейша хоть люди и щедрые духом, но небогатые мошной, и содержать всю братию за свой счет не в состоянии.
– Клянусь!
Вельская сдвинула брови:
– Если же я нарушу данную мною клятву, то пусть Господь покарает меня, наградив скверной болезнью дурновкусием.
– Клянусь!
После этого все принялись поздравлять нового члена клуба, и вечер продолжился. Теперь Анри получил возможность оглядеться. «Священная» гостиная, о которой говорилось в шуточной клятве, представляла собой маленькую, уютную комнату. Неновый рояль, книги да картины являлись главными ее украшениями. Гости сидели на дешевых плетеных «венских» стульях вокруг круглого стола и пили чай и кофе из крохотных чашечек, больше похожих на крупные наперстки. Из угощения было только варенье нескольких видов в опять же маленьких железных вазочках.
Видимо, хозяйка предпочитала все миниатюрное. Все вокруг было игрушечным, детским, изящным и напоминало обстановку кукольного домика – фарфоровые статуэтки и красиво переплетенные поэтические томики, что стояли на полках, подушки на диванах, мебель. Сразу было видно, что игра для хозяев не развлечение, а стиль жизни.
Ну а что касаемо скромного угощения, то большинство собравшихся явно больше жаждали духовной пищи, нежели масла с ветчиной и пирожных с кремом. Подвывали голодными голосами свежесочиненные ими поэмы и баллады студентики из русского отделения местного университета.
Восторженно рассуждала о начинающейся «прекрасной эпохе» очень томная дама с пышной прической, а-ля императрица Евгения [22] , густо посыпанной перхотью и украшенной облезлым медным обручем в виде короны-диадемы.
– Наступает эра просвященной культурности! – уверяла она. – Прекратятся все войны. Народы Европы, грызущиеся за колонии, заключат друг друга в братские объятия и вместе с освобожденными от рабства африканцами и индусами начнут строить рай на земле под музыку великих композиторов и звучание божественной лиры гениальных пиитов.