уже зачахли, обуглились.
Всего две недели тому назад проезжал Муминов по этим местам. И все здесь дышало весной, ароматом тюльпанов, мяты, свежих трав, тянувшихся к солнцу.
Вот и последний холм. Впереди, вплоть до виднеющихся вдали невысоких хребтов, — гладкая долина. Опоясанная; холмами, она похожа на дно высохшего озера. Это и есть Чукур-Сай.
С гребня холма долина казалась такой же свежей, как оставшийся позади оазис. Правда, пшеница, занимавшая почти половину площади, уже тронулась желтизной. Но зато кукуруза справа от дороги выглядела радующим глаз ярко-зеленым островком.
И все это может сгореть, как; сгорело все живое на обугленных зноем холмах!
Людей здесь тоже не видать. Лишь вдали, ближе к горам, темнеют палатки да шалаши из тростника.
Райкомовская «Победа» спустилась в долину и пошла вдоль посевов пшеницы. Муминов несколько раз останавливал машину. Пшеница была почти по пояс. Густая, звенящая, она обнимала его, точно ласковые волны теплого моря. Но чувствовалось, что все это море хлебов уже начинает задыхаться от зноя. Зерна в небольших, не успевших как следует налиться колосьях, сморщились. Они, словно живые, молили о влаге, обещая сторицей вознаградить человека за каждую каплю воды.
У первой палатки Муминова встретил худой, иссохший старик лет семидесяти, одетый, точно зимой, в ватный халат. Он возился около двух огромных самоваров. Старик оказался тугим на ухо и не мог объяснить, где председатель. Когда Муминов показал на пиалу, старик заулыбался, закивал головой:
— Найдется и чай и кумыс для доброго путника!
Муминов хотел стоя выпить чаю, но старик запротестовал: зайди, мол, отдохни. Пришлось войти в палатку. Не успел Муминов допить чайник, как послышался стрекот мотоцикла, у входа, показался Мутал, а за ним высоченный, чуть сутуловатый старик. У старика были длинные жилистые руки и черная курчавая борода цыганского вида, совсем не характерная для узбека. Муминов знал этого старика. Его звали Усто [9] Темирбек, причем гораздо чаще — только по прозвищу.
— Рад вас видеть, друзья, — сказал Муминов, поднимаясь им навстречу.
Усто крепко пожал ему руку широкими ладонями, потемневшими и потрескавшимися.
— Доброго здоровья, брат! — произнес он звучным голосом, слово «брат» выговорил по-русски — и сейчас же смутился, сдвинул темные брови: — Ай, простите, секретарь-ака! Очень уж привык к этому слову…
— Усто-ака, что вы? Слово-то ведь хорошее!
— Э!.. — Усто махнул рукой. — Бывает, что и хорошее слово, да не к месту, брат…
Все рассмеялись. Муминов пригласил приехавших к чаю. Он с интересом приглядывался к Усто — слышал о нем уже немало, но встречались они только второй раз. Имя Усто Темирбека сделалось известным в районе прошлой весной, когда он организовал первую и единственную в своем роде «бригаду аксакалов»