Муминов нередко приезжал сюда. Любил вечерами сидеть на этом холмике и наблюдать, как возвращается стадо, как ребятишки с гиканьем, со свистом тонких таловых прутиков перегоняют коров и овец. Над садами начинал куриться легкий кизячный дым, и воздух наполнялся таким знакомым запахом горячих лепешек, подгорелого молока, жареного лука и еще чего-то, приятно дразнящего. Часто, сидя здесь, он слушал милый сердцу гомон — блеяние Овец, мычание коров, плач детей и сердитые голоса матерей, слушал, как постепенно погружается в сон огромный, утонувший в садах кишлак.
Недели две назад он встречал здесь ночь вместе с Муталом, и тот, волнуясь и сбиваясь, словно учений перед учителем, рассказывал о своем решении разбить на холме большой сад, показывал уже заложенное здание детских яслей.
Теперь там, где уже по пояс поднялась кирпичная кладка, не было ни души.
«Наверное, бригада строителей тоже в Чукур-Сае», — подумал Муминов.
Спустившись с возвышенности, машина опять нырнула в сады. Снова потянулась узкая, меж двух зеленых стен улица. Километра через полтора сады отступили, и открылось широкое — глазом не охватишь — хлопковое поле.
Это и было поле бригады Шарофат, то самое, о котором давеча говорила Апа. До избрания Мутала председателем колхоза эта огромная площадь, более двухсот гектаров, была расчерчена рядами тутовых деревьев па квадраты. Деревья мешали сельскохозяйственным машинам, и все тяжелые работы велись тут вручную.
Мутал пошел на риск — выкопал всё деревья, пересадил на другие места. И едва не поплатился за это. Если бы не Муборак и Шарофат, горячо заступившиеся за него, и если бы не поддержал сам Муминов, быть может, он уже давно распростился бы с председательским креслом.
Действительно, в прошлом году колхоз, временно лишившись части тутовых деревьев, не выполнил плана по шелководству. Но зато как сразу преобразилась земля! Словно человек, освободившийся от гнетущей ноши, она легко и свободно вздохнула всей грудью. Бригада Шарофат стала передовой, самой механизированной во всем районе. И главное — женщины избавились от тяжелого труда. Теперь им почти не приходилось махать пудовым кетменем, разрыхляя землю. За это — Муминов был убежден — и любили колхозники нового председателя.
Вот и сейчас на поле черными жуками ползали несколько тракторов. Людей почти не видно. Наверное, все в Чукур-Сае.
Едва выйдя за пределы оазиса, машина круто свернула влево, к видневшимся сквозь свинцовую дымку горам, а километра через два повернула на восток.
По сторонам, то возвышаясь, то опускаясь, волнами побежали к горизонту пологие холмы. Все здесь было выжжено зноем, земля почернела, хотя только начинало я май. Даже привычные ко всему кустики явшана