Мутал отчетливо видел, что жена страдает, пожалуй, еще сильней, чем он, и старался не показать ей своей слабости. Но тут, когда она подошла к нему, захотелось высказать ей все, излить горечь, переполнившую душу. Однако, увидев слезы на глазах Гульчехры, подумал: «Зачем? Чтобы ей стало еще больнее?»
— Я сегодня была в доме Шарофат, — осторожно начала жена, пытливо глядя на Мутала. — Знаешь, их самих удивляет поведение Валиджана…
Ей хотелось подбодрить мужа. Но странное дело: как и тогда, в день аварии, у дверей прокуратуры, слова жены только обострили тревогу в душе Мутала. Он вскочил с кровати. Шарофат! Может, она уже… Даже в мыслях страшно было договорить. Он схватил трубку телефона, долго ждал, пока соединят с районом. Наконец в трубке послышался тоненький далекий голосок:
— Алло, Мутал-ака! Это я, Каромат Рахимова, узнаете?
— Да, да, здравствуй! — Он крепче прижал трубку к щеке. — Как чувствуешь себя? Как нога? Твой отец…
— Ой, он у меня такой мнительный! — засмеялась девушка. — Мои дела ничего… Через неделю выпишут.
— А как Шарофат?
— Шарофат… — Девушка запнулась, точно так же, как вчера Муборак, потом заговорила торопливо: — Она тоже ничего. Врачи обнадеживают. Все мы тут надеемся, что будет хорошо…
После этого Мутал долго лежал, глядя в тихое звездное небо. И думал все об одном: «Только бы она выжила! Остальное — к черту. К черту!» Но время от времени всплывали другие мысли: «Ведь не для себя в конце концов! Для колхоза, для людей. Нет, товарищ Джамалов, это не обман государства! Сгорело бы все, понимаете, сгорело бы!» Потом ловил себя на этих мыслях, резко обрывал: «К черту! Только бы выжила Шарофат! Все остальное — вздор!»
До полуночи он так и не сомкнул глаз. Наконец, заметив, что жена уснула, потихоньку оделся и вышел из дому.
Было тихо, безветренно; на узких темных улицах — ни звука. Лишь кое-где из-за дувалов доносилось мерное дыхание и всхрапывание жующих корм коров, сонное кудахтанье кур на насестах.
Мутал не торопясь поднялся на холм. Родной кишлак раскинулся у его ног. Казалось, гигантская птица беззвучно опустила свои бархатные черные крылья на это древнее селение между речной долиной и горами. Лет сто назад дома его и сады располагались гораздо выше, на холмах. Уже в конце прошлого столетия жители стали покидать дома на холмах и селиться в низине, разбивать сады. В конце концов старый кишлак был вовсе заброшен. Но все-таки развалины подступали слишком близко к домам и свежей зелени садов, создавая мрачноватый фон. Мутал уже давно мечтал срыть эти развалины, а заодно частично перепланировать восточную окраину кишлака, пробить улицу к центру, а тут, на возвышенности, выстроить клуб. И уже сейчас вокруг будущего клуба разбить фруктовый сад, до самых детских яслей, заложенных этой весной.