— Кто тут? — неуверенно спросил мужской голос.
Усто почти сразу признал: Султан.
— Я, Усто Темирбек, — спокойно проговорил он, вглядываясь в темноту. Наконец признал и второго: то был Тильхат.
— О-о, наш почтеннейший Усто-ака! — кривляясь, воскликнул Тильхат. — Напугали же вы нас! В голове сразу прояснилось, фунт кокнара пропал зря.
— Ишь, как тебя развезло! Смотри под ноги: утонешь в арыке, все равно что в Сыр-Дарье!
— Ха, что нам во хмелю Сыр-Дарья? Нам и море нипочем, если чуем запах маковых корок…
— У тебя одно на уме! Ладно, пойдем поговорим.
— П-погодите, уважаемый Усто-ака! — нетвердо и как-то вкрадчиво выговорил дотоле молчавший Султан. Качнувшись, он выступил вперед. — Мало зам того, что заманили Валиджана? Теперь и этого туда же?!
«Перебрал парень! — подумал Усто. Но сразу же унял вскипевшее было негодование. — Нелегко и ему тоже…»
— Ты, брат, не о нем — о себе бы лучше побеспокоился. Или не чуешь, какая сеть опутывает тебя?
— Что сети!.. — Султан, не слушая, махнул рукой, потом, наклонив голову, опять подался вперед. — Лучше бы показали халат, который вам председатель поднес. За в-верную службу, ха-ха!..
Это было уже слишком! Усто в гневе разом позабыл про все. Резко выбросив вперед руку, схватил Султана за шиворот, притянул.
— Такого халата еще никто не видел! — сказал он четко. — Зато водку, которую в тебя влили за твою глупость, — ее видят все! Понял, брат?..
Султан что-то замычал и попытался вывернуться. Но Усто стиснул его еще крепче.
— В другое время я б тебя за ухо да головой в арык, брат! Но ты и без того на мокрую курицу похож. Твои ровесники там, в Чукур-Сае, уже неделю, как не спят, бьются за урожай. А ты… Ступай проспись! Если капля ума осталась, может, поймешь, что к чему. А не поймешь — так и будешь всю жизнь руки лизать этим негодяям!
И легонько толкнул Султана вперед. Тот обернулся было, но махнул рукой и зашагал покачиваясь.
Усто глянул на Тильхата.
— Ну, идем!
Они пошли главной улицей. Было тихо. Желтыми точками едва мерцали редкие лампочки высоко на столбах. Людей не видно — кишлак уже погрузился в сон, временами слышался только лай собак.
— А не слишком ли поздно? — спросил, вдруг Тильхат.
— Что поздно?
— Да разговаривать… После полуночи беседа не вяжется.
— То слов тебе жалко, а то за мешочек кокнара душу продаешь. Как же это?
— Какую душу? Что вы говорите?
— Брось, не притворяйся!
— Шутить иногда любите, Усто-ака.
— Сейчас не шучу! — с этими словами Усто опустил тяжелую руку на костлявое, хилое плечо наркомана. — Постой-ка! Говоришь, душу еще не продал? Тогда скажи по чести: ты видел своими глазами, как председатель силком отнял ключ у Султана? Затеял с ним драку, рвал на нем рубаху?