Мутал не видел ее, кажется, с того времени, как приезжал следователь. Тогда она держалась непримиримо. А теперь улыбается. «Что это с ней?» — мелькнуло в голове.
— Привет, раис-ака! — будто ни в чем не бывало поздоровалась Апа. — Вы еще здесь?
— Как видите. Пока не забрали.
— Ну-у, зачем вы так, Муталджан? Разве я о том?
— А разве не о том?
Апа прикусила губу, улыбка сползла с ее широкого лица. Она хотела еще что-то сказать, но тут от ворот раздался голос Равшана:
— Приехал, Муталджан? — Он, видимо, смекнул, что за разговор начинается у Апы с председателем. — Пойдемте, вас ждут.
Подойдя к ним, он строго поглядел на Латифа:
— А ты чего глаза пялишь? Отправляйтесь по своим делам!
Латиф промолчал, потом обернулся к матери.
— Ну, нечего с ним сейчас разговаривать. Поехали!
Когда Мутал с Палваном шли по двору, Палван как бы невзначай бросил:
— Там еще телеграмма лежит. Вроде в обком вас вызывают.
«В обком? Зачем?» Но думать было некогда: на пороге своего кабинета Мутал столкнулся с Джамаловым.
Джамалов был в белом, аккуратно отглаженном кителе с форменными петлицами на воротнике. Широкие и прямые брови припорошены пылыо.
— Наконец-то, раис-ака! — Тонкие губы прокурора скривились в усмешке. — Я уже собрался ехать…
Он отступил на шаг — дал дорогу Муталу.
Не сразу поборов неловкость, Мутал вошел в кабинет и рукой указал Джамалову на диван: садитесь. Но тот не сел, остановился у стола и чуть склонил голову, приняв задумчивый вид…
Мутал помедлил, но Джамалов не начинал разговора. Тогда Мутал сказал:
— Пожалуйста, извините меня. Сегодня никак не удавалось…
— Ну, а я, — Джамалов вскинул голову, — нашел все-таки время приехать. Впрочем, вы — раис, большой хозяин. К вам только и ездить на поклон…
Джамалов начал с язвительной усмешкой, но, закончив фразу, мирно улыбнулся. Чутье, выработанное долголетним опытом и спецификой работы, подсказало: после победы Мутала в Чукур-Сае с ним нужно быть осторожным до предела. Настораживало и поведение Валиджана в последние дни.
Всю дорогу Джамалов обдумывал те несколько слов, которые он собирался сказать Муталу, заносчивому молодому председателю.
Разве мог Джамалов предполагать, что наступит время, когда он, занимая пост прокурора, очутится в столь унизительном положении, будет вынужден осторожничать с человеком, которого не любит и который, по сути дела, уже в его руках? А ведь как он умел говорить с теми, кого готовился свалить! Да и сейчас, когда ехал сюда, какие только слова не приходили на ум! Они будто кинжалом пронзили бы грудь того молодого выскочки! Но нет, времена не те… Джамалов, обладая сильной волей, умел обуздывать и себя.