Муминов посмотрел на часы. Уже без четверти десять. Мутал запаздывает!
Сегодня они вдвоем должны были ехать в обком.
Его раздумья прервал мягкий знакомый голос:
— Здравствуйте, Эрмат Муминович!
Он живо обернулся: на пороге стояла Муборак. Обеими руками она держала маленький чемоданчик. Волосы — под сиреневой косынкой в цветочках, на ногах черные, на высоких каблуках туфельки. Она была похожа на молоденькую учительницу. Смущение, которое светилось в прищуренных глазах, усиливало это сходство.
— Вот какая красавица! — Муминов засмеялся. Увидев, как зарделась Муборак, добавил: — Ну, нечего смущаться. Я правду говорю… А где Мутал?
— Дома остался.
— Как так?
— А вот так! — сказала Муборак и, краснея, неуверенно пошутила: — Вы, значит, не хотите, чтобы вместо него с вами поехала такая красавица?
Муминов развел руками.
— Это было бы великим счастьем для вашего покорного слуги. Только разве я вам под стать?
Улыбаясь и поглаживая седые редкие волосы, он сел в свое кресло.
— А что с рапсом? Не заболел случайно?
— Нет, не заболел. Это я… Вернее, наше бюро не разрешило ему ехать.
— Как это вы не разрешили? Садитесь, нечего стоять, как школьница!
Муборак поставила чемоданчик и опустилась в глубокое кресло напротив. Смущение в ее темных глазах исчезло, краска сошла с лица.
— Мы решили, Эрмат Муминович, — проговорила она спокойно, — что сначала в обком должна поехать я.
Муминову ее спокойствие понравилось. Но все же он сказал:
— Вызывали-то в обком Мутала…
— Он поедет, если нужно, после того, как я поговорю с первым секретарем. Но сначала я должна с ним поговорить. Так мы решили на бюро. В конце концов у меня есть что сказать секретарю обкома!
— Что-нибудь новое?
— Да, и новое!
Муборак опустила глаза. Вспомнилось осунувшееся лицо Нурхон — жены Султана, ее глухой голос: «Не могу я так, милая Муборакхон! Сил моих нет!..»
…Она неожиданно пришла вчера утром. Муборак разжигала самовар, когда в калитку постучали. Рузимат накануне лег спать поздно и еще не просыпался. Муборак, чтобы его не разбудить, ходила на цыпочках. Отворив калитку, она изумилась: Нурхон! За последние полторы недели Муборак лишь мельком видела ее.
Сейчас на Нурхон тяжело было смотреть: тонкое девичье лицо поблекло, в светлых глазах испуг. Впрочем, не только испуг, но и какой-то лихорадочный блеск.
— Заходи, пожалуйста! — пригласила Муборак. — Все благополучно дома? Как тетушка Огулай?
— Спасибо… Два слова у меня к вам.
— Так пойдем в дом! Я только на минутку…
Подбросив щепок в самовар, Муборак провела гостью в комнату, раскинула на супе достархан, достала закутанный в полотенце горячий чайник.