Олег всматривался в окружавших его людей и пытался по каким-либо признакам понять те внутренние истоки, которые породили изуверскую жестокость, бесчеловечный садизм. И не находил ответа. Не верилось, что сыны этого общительного и дружелюбного народа, гостеприимного и хлебосольного, могли решиться на такое. А сержант, его тезка, с окровавленными култышками вместо рук и ног, никак не выходил из головы.
Олег, конечно же, понимал, что просто так ничего не совершается. Был свой смысл и в этой изощренной жестокости. По всей видимости, душманы стремились не только изуродовать человека, они рассчитывали на большее. Они были не так просты, эти изуверы. И своей жестокостью метили не только в настоящее, но и в будущее, стремясь парализовать всякое сопротивление, морально устрашить своих противников. Чтобы у каждого, кто взглянет на изувеченного или услышит о такой жуткой казни, именуемой «кассоб» – «разделка туши», дрогнуло сердце, а в глубине души поселился бы страх и ужас. Запугать свой народ и, в первую очередь, советских военнослужащих – вот их расчет.
Размышления Бестужева прервал афганский сержант-бриш Махмуд. Он подошел к Олегу в окружении своих сарбазов-солдат.
– Бородар Али! Брат Али! – так он по-своему именовал Олега. – Будем чай пить, лепешка кушать!
Круглолицый, смуглый до черноты, с густыми усами под слегка приплюснутым носом, с острым взглядом узких раскосых глаз, он был по внешности типичным представителем хазарийцев, потомков могущественных монгольских завоевателей, из тех бесшабашных отрядов конницы Чингиз-хана и Батыя, которые вторглись еще в XIII веке в эти благодатные края и с тех самых пор навсегда поселились на территории Афганистана.
– Чай-пор будем делать! Шашлык жарить!
– Так вот же целых две бочки обеда готовят для нас! – ответил Олег, показывая на походные кухни.
– И тот обед кушать будем! – не унимался Махмуд. – Альбатта, будем! Конечно, будем! Хороший обед, хорошие друзья, что может быть лучше?
– Ничего нет лучше! – согласился с ним Бестужев.
Но не успели они сделать и десяток шагов по направлению к наспех сооруженному навесу, как их остановили.
– Сержант! Глянь, что я купил! – с улыбкой до самых ушей навстречу бежал раскрасневшийся Мифоня. – Почти задарма!
В руках у десантника был магнитофон «Панасоник» серебристого цвета. Рощупкина тут же окружили советские и афганские солдаты. Покупка вызвала повышенный интерес.
– Сколько? – быстро спросил расторопный Павиль Давлятов.
Мифоня почти шепотом назвал цену. Давлятов округлил глаза от удивления и длинно присвистнул.