Розамунда теперь с нами не живет. Два дня назад ее перевели в лазарет к больным и умирающим. Сестра Виржини, молодая послушница, которую к ней приставили, наконец приняла постриг и теперь выхаживает хворых. Помню Виржини по урокам латыни — бесталанная дурнушка, а сейчас в ней проявляются грубоватые черты коренных островитянок. Чувствуется, мать Изабелла настроила девушку против меня. Это видать и по ее колючим взглядам, и по ее уклончивым ответам. Виржини только семнадцать, разве ей понять Розамунду? Молодость тянет девушку к новой настоятельнице, заставляет рабски ей подражать.
Вчера я видела Розамунду в саду у лазарета. Бедняжка сидела на скамейке, сжавшись в комок, будто пряталась от жестокости окружающего мира. Растерянная еще пуще прежнего, она взглянула на меня, но не узнала. Привычный ритм жизни нарушен, а с ним оборвана тонкая нить, связывающая Розамунду с настоящим. Теперь она — утлая лодка в бескрайнем море тревог. Сестра приносит Розамунде еду, хмурая девица ухаживает, а больше и словом перекинуться не с кем.
Вне себя от жалости и возмущения, я решила заговорить о Розамунде на утреннем капитуле. Лемерль на эти собрания не вхож, и я надеялась в его отсутствие переубедить настоятельницу.
— Сестра Розамунда не больна, ma mère, — мягко и вкрадчиво начала я. — Немилосердно лишать ее последних радостей — молитв, забот, разговоров с подругами…
Мать Изабелла взглянула на меня с надменностью двенадцатилетней девчонки.
— Сестре Розамунде семьдесят два, — изрекла она. Ясно, для Изабеллы это что тысяча. — Она не помнит, какой сегодня день, и никого не узнает.
Вот в этом все дело! Бедная старуха не узнает ее, точнее, не признает.
— К тому же сестра Розамунда очень слаба, — продолжала Изабелла. — Даже простейшие обязанности ей теперь не по силам. Разве не милосерднее даровать ей покой, а не утомлять работами? Сестра Августа, уж не завидуешь ли ты ее заслуженному отдыху? — подначила Изабелла, хитро сверкнув глазками.
— Розамунде не позавидуешь, — уязвленно пробормотала я. — Старуху закрыли в лазарете, потому что она немощна и чавкает за столом…
Опять я сказала лишнего… Юная настоятельница подняла подбородочек.
— Закрыли в лазарете? — переспросила она. — По-твоему, бедная сестра Розамунда стала узницей?
— Не приведи Господь!
— Ну что же… — Изабелла сделала паузу. — Навестить нашу престарелую сестру могут все желающие, разумеется, если сестра Виржини сочтет ее состояние удовлетворительным и даст добро. В трапезной сестра Розамунда не появляется лишь потому, что ее возраст и слабое здоровье требуют особого питания, чаще и обильнее, чем у остальных. — Изабелла снова покосилась на меня. — Сестра Августа, ты ведь не откажешь хворой подруге в небольших привилегиях? Ты и сама примешь их с радостью, если доживешь до ее лет.