Утренняя работа почти закончена. Я осталась одна и длинной палкой выгребала золу из последней печи. Услышав шорох шагов, я обернулась. Интуиция подсказывала, кто это.
Она рисковала, явившись сюда, хотя и не слишком: лазарет неподалеку от пекарни, небось через забор перелезла. Полуденный зной еще не спал, сестры лишний раз на улицу не выйдут.
— Меня никто не видел, — объявила Антуана, словно прочитав мои мысли. — Нам нужно поговорить.
Перемены, которые я подметила неделю назад, стали явственнее: щеки спали, обозначились скулы, рот превратился в твердую полоску. Тростинкой Антуане не быть, но теперь ее тяжелое тело казалось не рыхлым, а сильным: под жиром ходили мускулы.
— Тебе сюда нельзя, — сказала я. — Вот узнает сестра Виржини, что ты сбежала…
— Клемента молчать не станет, — перебила Антуана. — В лазарете она целое утро протрещала. Ей и про Флер известно, и про тебя.
— Не понимаю, о чем ты. Лучше возвращайся…
— Может, послушаешь? — прошипела Антуана. — Я же за тебя! Кто твои секретики из-за камушка вынул?
От изумления у меня чуть глаза на лоб не вылезли.
— Думаешь, мне, тупой, про твой тайник неизвестно? Убогая толстуха Антуана не сориентируется, даже если ей на нос звезда упадет? Мне ведомо больше, чем ты думаешь, сестра Августа.
— Куда ты дела мои вещи? Карты, а еще…
Антуана погрозила мне пухлым пальцем.
— Спрятала в надежном месте, сестра моя. Но пока не отдам. За тобой ведь должок, помнишь?
Я кивнула. Конечно, разве Антуана такое забудет?
— Августа, Клемента проболтается. Непременно, только позднее. Сейчас она в немилости, хотя мать Изабелла ей верит. В один прекрасный день Клемента донесет на нас, а когда сообразит, что отец Коломбин ей не союзник, и на него замахнется.
Антуана сделала паузу, чтобы я лучше осознала услышанное, только у меня голова шла кругом.
— Антуана, как же…
— Неважно, — на полуслове оборвала она. — Девчонка ей поверит, уж я-то девчонок знаю, сама такой была. Еще знаю, — сочные губы скривились в болезненной улыбке, — что послушнейшая тихоня однажды восстанет против отца своего.
Сей раз молчание получилось долгим.
— Что ты хочешь? — наконец спросила я.
— Ты в травах разбираешься, — теперь голос Антуаны звучал мягко и вкрадчиво. — Пока Клемента в лазарете, я… я могла бы подсыпать ей, сколько нужно. Ни одна душа не прознает…
— Хочешь… отравить ее? — пролепетала я, не веря своим ушам.
— Никто не догадается. Тихонько шепнешь мне, что к чему… — Видно, лицо у меня вытянулось от омерзения, потому что Антуана вцепилась мне в руку. — Ради всех нас, Августа! Если Клемента донесет на тебя, ты потеряешь Флер, если на меня…