Только я не сдамся. Ключ к этой тайне именно в ней, в милой невинной Перетте. Она знает, что затеял Лемерль, возможно, не в силах понять его план, но он в ее головке как в тайнике запрятан. Как бы мне разобраться, как бы, дорогая подружка, мне найти к тебе ключик?
Вчера весь день я пыталась поговорить с Лемерлем, но он меня избегает, а привлекать к себе внимание мне нельзя. Вечером его сторожка была заперта, свет не горел. Я подумала, что он в лазарете, но туда заглянуть не решилась. Если верить Антуане, ни одного внятного слова Клемента еще не произнесла; она надолго впадает в забытье, а проснувшись, мечется в диком бреду. В таком состоянии ее привязывают к матрасу, чтобы не поранилась. Она часто рвет на себе сорочку, бесстыдно обнажается и бьется, точно в объятиях любовника-демона. Во время своих бредовых соитий Клемента то кричит, то стонет от дьявольского удовольствия, то, возненавидев себя, лицо себе царапает. Лучше ее привязывать, хоть она и умоляет, чтобы путы сняли, неистово вертит головой и с удивительной меткостью плюет в каждого, кто посмеет приблизиться.
Меня к ней не пускают, Антуану отстранили от работы в лазарете, и за одержимой Клементой ухаживает Виржини. Антуана со злорадством передает мне новости: Клемента, похоже, свихнулась и в себя не придет — так, мол, говорит Виржини. От таких вестей Антуана довольно щурится. Она вызвалась помогать Виржини — стирает одеяла, варит Клементе бульон, наверняка сдабривая его семенами ипомеи.
«Скоро прелестница Клемента всю прелесть растеряет, — воркует Антуана елейным голоском, прорезавшимся совсем недавно. — Волосы клочьями лезут, на личике следы останутся: то и дело ведь его раздирает!»
Хочется пойти к ней и, глядя в разодранное лицо, сказать, что я тут не виновата… Кому это поможет? Зелье Клементе дала Антуана, но приготовила его я. И в подобной ситуации приготовила бы снова. Лемерль знает это и очень разумно держит дистанцию. Он вновь спровоцировал меня, вновь разбудил мою темную сущность.
«Ворожеи не оставляй в живых»[43].
Ворожеи… Ведьмы… Джордано говорил, что на древнееврейском слова «ведьма» и «отравительница» звучат одинаково.
Узнал бы сейчас Джордано свою ученицу?
Дела мои идут по плану, как и ожидалось. Мать Изабелла по-прежнему сама покорность — пока. Много времени проводит она в молитвах, забыв о своем стаде, быстро отбивающемся от рук. К Клементе почти никого не пускают, ведь регулярно дурманить бедняжку не удается даже мне, и припадки у нее с каждым днем все яростнее.