— Флер на материк не увозили, — вкрадчиво сказал я. — Она гостит у семьи рыбака в трех лье отсюда. Ты могла бы через час с ней свидеться, если…
— Травить никого не стану, — перебила Жюльетта.
— Это и не понадобится.
Шаг за шагом она сдавала позиции.
— Если соглашусь, клянешься, что перестанешь использовать Перетту?
— Конечно! — Умение делать честные глаза — моя гордость. Так смотрят люди, ни разу в жизни не мухлевавшие в кости или в карты. Неужели я еще не потерял навык? После стольких лет!
— Всего три дня! — пообещал я, чувствуя ее сомнения. — Три дня до воскресенья, а потом все кончится, слово даю.
— Три дня, — эхом повторила она.
— Потом Флер вернется к тебе навсегда. Все станет как прежде или… Поехали со мной, если хочешь.
Ее глаза загорелись не то от страсти, не то от презрения, но она не ответила.
— Разве это не здорово? — спросил я медовым голосом. — Снова пуститься в странствия. Снова быть Эйле. Быть самой собой. — Дальше шепотом. — Быть нужной мне как воздух.
Жюльетта промолчала, но я почувствовал, как спадает ее напряжение, и легонько коснулся ее щеки.
— Три дня, — повторил я. — Ну что может случиться за три дня?
Искренне надеюсь, что многое.
Как и обещал Лемерль, Флер ждала меня в трех лье от монастыря. Низенький домишко солевара с крытой дерном крышей и белеными стенами притаился за высоким гребенщиком. Я раз сто проходила мимо и не замечала его. За домом щипал траву кудлатый пони, рядом в большой деревянной клети держали бурых кроликов. Соляные болота, словно ров, окружали домишко со всех сторон. К колышку привязали две плоскодонки — на них подплывали к полям. В камышах стояли цапли, в пожелтевшей траве стрекотали цикады.
Лемерль знал, что я не брошу Перетту, и сей раз меня не сопровождал. Сей раз меня караулила Антуана, хитро щурившаяся из-под взмокшего от пота вимпла. А я, получается, караулю ее? Убийца и отравительница — подруги неразлейвода. У Флер при виде меня заблестели глазки. Я прижала дочку к себе, чтобы слиться с ней воедино и никогда не разлучаться. Кожа у доченьки нежная, поразительно смуглая по контрасту с выгоревшими добела волосами. Как хороша моя девочка! Красное платье ей уже коротковато, а на коленке свежая ссадина.
— В воскресенье, — прошептала я ей на ухо. — Я постараюсь забрать тебя в воскресенье. Жди меня здесь, у кустов гребенщика. Это наш секрет, Флер. Никому не говори, что я приду.
Лемерль меня, конечно же, провел. Он устроил новый спектакль, я поняла это по запаху гари и ладана, едва вернувшись от Флер. «Еще одна месса с плясками! — взволнованно вещала сестра Пьета. — Даже безумнее первой!» В ответ на мои расспросы она поведала о всеобщем экстазе, о том, как в нее саму вселился похотливый демон, о том, как несчастные сестры со звериным воем опустились на колени под действием нечистой силы, возмущенной святым причастием.