Знаете ли вы, что у немецкого языка не только в Пенсильвании был шанс стать единственным официальным языком и языком обучения? Речь шла о решении в «House of Representatives», Палате представителей всех тогда уже объединенных штатов — и все решил единственный голос. Первое голосование там дало в итоге равенство голосов: и за английский язык, и за немецкий проголосовало одинаковое количество парламентариев. Потому решал — согласно конституции — голос председателя, и этот председатель, немец по имени Мюленберг, кстати, еще и пастор, сделал выбор в пользу английского языка. Он оказался тем самым, вероятно, самой роковой фигурой нашей истории. Также его решение лишило американских немцев необходимого для них ядра. Пенсильвания не стала тем, чем она должно была бы стать: вариантом французского Квебека, центром немецкой Америки. Те, кто приезжал потом — а они прибывали из года в год сотнями тысяч — не находили землю, за которую они могли бы удержаться, никакого штата, вокруг которого они могли бы собираться. Потому они и расплавились в тигле.
В России тигля не было. И насколько иным был бы сегодня мир, если бы тридцать лет назад вместо тех от 20 до 30 миллионов американских немцев, было бы столь же много русских немцев. Здесь на 25 миллионов больше, там на 25 меньше: какое смещение массы! Россия включала бы тогда так же много немцев, как Пруссия и Австрия славян: равновесие обоюдных меньшинств! Думаете ли вы, что и тогда дошло бы до катастрофы 1914 года, хотя бы только до выстрелов в Сараево? Ведь эти меньшинства преследовали бы тогда одну и ту же цель, а именно самое скорое сближение их трех империй, священный союз, только союз уже не князей, а народов!
Или еще раньше: потеря Порт-Артура, Портсмутский мир 1905 года, падение Севастополя за пятьдесят лет до того — вы думаете, что это произошло бы и тогда? Если бы под знаменами царя было бы на двадцать дивизий больше, двадцать дивизий, состоявших из русских немцев? Разве абсурдно представить пангерманистов и панславистов в одном лагере? Почему? Германию и Россию едва ли можно было бы разделить, так же трудно разделить, как сегодня Англию и Соединенные Штаты.
Бессмысленно — как говорят — следовать в мыслях по путям, которыми не шла настоящая история. Но это отнюдь не бессмысленно, потому что это только отчетливее показывает нам глупость реально пройденных путей. История полна неверно выбранных путей, можно было бы почти сказать, что она только из них и состоит. Мы все, которые маршируем здесь, мы все «от Финляндии до Черного моря» и они там, против нас: мы и они, мы не маршировали бы здесь без рокового решения Мюленберга.