— Шу-хуа, иди к сестрам. Я дочитаю и приду.
Шу-хуа, вытянув шею, взглянула и сказала словно самой себе:
— Да это, оказывается, статья брата. Когда прочтете, дайте и мне почитать.
— Тебе? — поразился Цзюе-синь, словно услышав что-то необычное, и повернулся к Шу-хуа.
Шу-хуа, не уловив изумления в вопросе Цзюе-синя, радостно ответила:
— Вы все так увлекаетесь чтением, что это наверняка интересно. А кроме того, статью ведь брат написал.
Цзюе-синь, набравшись мужества, тихо сказал:
— Тебе, пожалуй, лучше не читать этой статьи.
— Почему? Вам всем можно, а мне нельзя? Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — изумленно сказала Шу-хуа с ноткой протеста в голосе.
— Я очень беспокоюсь, уж не вступил ли брат в революционную партию. — Цзюе-синь не ответил на вопрос Шу-хуа, а высказал свои собственные мысли. — Мне кажется, он и впрямь стал революционером.
Еще год назад Шу-хуа не знала, что такое «революционеры». Теперь же она отлично понимала. Но в ее представлении революционеры были людьми необыкновенными, нереальными, недосягаемыми. Ей не верилось, что человек, которого она так хорошо знала, может стать одним из идеальных героев, о которых пишут в книгах. Поэтому она с уверенностью ответила Цзюе-синю:
— Ты говоришь, революционер? По-моему, не может быть!
— Тебе этого не понять, — удрученно начал Цзюе-синь. Но не успел он закончить, как во внутренней комнате опять зазвучала фисгармония.
— Пойду сыграю на флейте! — воскликнула Шу-хуа, увидев, что Цинь играет на фисгармонии. И, не обращая внимания на то, что Цзюе-синь хочет еще что-то сказать, убежала. Но на флейте уже играла Юнь. Шу-хуа, подойдя к Цинь, вспомнила слова Цзюе-синя и, хлопнув сестру по плечу, со смехом сказала: — Ты веришь, что Цзюе-хой революционер?
Цинь, прекратив игру, обернулась и с сомнением в голосе тихо спросила:
— Кто это сказал?
— Цзюе-синь, — сквозь смех ответила Шу-хуа.
Цинь, не отрывая глаз от клавишей, шепотом предупредила:
— Смотри никому не рассказывай.
Шу-хуа остолбенела, словно пораженная громом. Ее пронзила мысль: «Почему Цинь это сказала? Неужели брат в самом деле революционер?»
Не прекращая игры, Цинь оглянулась на Шу-хуа: та стояла не двигаясь, в глубокой задумчивости. Редко можно было видеть Шу-хуа в таком состоянии. Удивленная, Цинь спросила:
— Шу-хуа, ты споешь?
— А? Спою. — Шу-хуа словно очнулась от сна и отогнала от себя тревожившие ее мысли. Не пропела она и куплета, как почувствовала, что во рту у нее пересохло, и, взяв со стола стакан уже остывшего чаю, отпила два глотка. Вдруг она услышала приближающийся свист. Кто-то поднимался по каменным ступеням вдоль левого флигеля. — Цзюе-минь пришел! — обрадовано закричала Шу-хуа.