С этим исследованием Фелдер был знаком; такой ясный и грамотный ответ его удивил.
— И потому вы решили убрать из генофонда его гены, бросив ребенка в Атлантический океан?
— Верно.
— А его отец? Он жив?
— Он умер.
— Каким образом?
— Был низвергнут в пирокластический поток.
— Низвергнут… куда, простите?
— Это геологический термин. Он упал в вулкан.
Доктору потребовалось время, чтобы вникнуть в ее слова.
— Он был геологом?
Никакого ответа. С ума можно сойти — вот так топтаться и топтаться по кругу и ничего не добиться!
— Вы сказали «низвергнут». То есть его туда столкнули?
И снова никакого ответа. Понятно: дикая фантазия, которую не следует поощрять и развивать.
Фелдер сменил тему:
— Констанс, когда вы бросили ребенка за борт, вы понимали, что совершаете преступление?
— Естественно.
— Вы подумали о последствиях?
— Да.
— То есть вы понимали, что убивать ребенка — неправильно?
— Напротив. Это был единственный правильный выход, единственный возможный.
— Почему единственный?
Последовало молчание. Со вздохом, чувствуя, что опять ловил черную кошку в темной комнате, доктор закрыл блокнот и поднялся.
— Спасибо, Констанс. Наше время истекло.
— Пожалуйста, доктор Фелдер.
Доктор нажал кнопку. Дверь немедленно отворилась, вошел полицейский.
— Я закончил, — сказал Фелдер. Он повернулся к Констанс Грин и вдруг сказал то, чего не собирался: — На днях поговорим с вами еще.
— С большим удовольствием.
Шагая подлинному коридору стражного отделения, Фелдер засомневался в верности своего первоначального вывода. Она, разумеется, не нормальна, но можно ли говорить о психическом нездоровье с точки зрения ответственности перед законом? Если отнять от ее личности все нормальное, все предсказуемое, присущее здоровому человеку, что останется? Ничего.
Только ее личность. То есть — ничего.
Батон-Руж
Лора Хейворд двигалась по второму этажу центральной больницы Батон-Ружа, стараясь не переходить на бег. Она все контролировала: и дыхание, и выражение лица, и жесты. Все. Уезжая из Нью-Йорка, она облачилась в джинсы и рубашку, волосы распустила, форму брать не стала. Здесь она — частное лицо, и только.
Мимо проносились врачи, сестры, просто служащие; Лора спокойно приблизилась к двойным дверям, ведущим в хирургическое отделение, толкнула створки, стараясь удерживать медленный и размеренный шаг. Справа была стойка администрации, но Лора, проигнорировав вежливое «Чем могу помочь?», шагала вперед. Она вошла в комнату ожидания; в другом конце поднялась одинокая мужская фигура и направилась к ней.
Лора плавно отвела назад правую руку и ударила Пендергаста в челюсть.